Франциск обошел маленькое строение, прикидывая, на месте ли господин Лорпикар, но в домике было тихо. Вернувшись к входной двери, он энергично побарабанил по ней костяшками пальцев.
— Мистер Лорпикар! — Красный листок, прикнопленный к косяку, показывал, что горничная сюда еще не заглядывала, и это было в порядке вещей — ведь в межсезонье курорт сокращал количество персонала, а посему самые дальние домики обслуживались иногда чуть ли не к ночи.
Повторный стук, гораздо более громкий, тоже не дал результатов, и Франциск, порывшись в карманах, выудил из них универсальный ключ. Он постучал для верности в третий раз, ибо ему уже не единожды доводилось попадать в неловкое положение, усугублявшееся подчас тем, что супруги смущенных любовников посиживали в каком-нибудь из развлекательных павильонов, мирно поджидая своих благоверных.
Дверь медленно отворилась, явив безупречно обставленную гостиную. Ничто в ней не намекало на то, что коттедж обитаем. Не было там ни газет, ни журналов, ни каких-либо личных вещей — например, фотокамер или рыболовных подсачников, не было вообще ничего, кроме мебели и предметов, какие предоставлял своим клиентам курорт.
Эмили обнаружилась в спальне — на ложе, под покрывалом. Неестественно бледная, с прикрытыми проваленными глазами, она, похоже, спала.
— Эмили! — окликнул Франциск полушепотом. Девушка не проснулась, и он подошел ближе, предварительно оглядев помещение и убедившись, что в нем никого больше нет. — Эмили Харпер!
Та застонала, не открывая глаз.
Франциск осторожно отогнул покрывало и увидел то, что и ожидал. Эмили была совершенно раздета — ребра и тазовые кости ее грозили прорвать тонкую кожу, на которой виднелось что-то вроде темных маленьких ссадин. Приглядевшись к этим отметинам, Франциск мрачно кивнул.
— Боже, это любитель, — прошептал он, возвращая покрывало на место.
Одежда девочки бесформенной кучкой валялась в ванной, где в остальном царила ослепительная стерильность. Ни бритвы, ни зубной щетки. Франциск вновь кивнул, подобрал одежду и вернулся в спальню. Он снова снял с Эмили покрывало и решительно принялся ее одевать.
— Не знаю что и сказать, — пробормотал доктор Мюллер, отходя от кровати. Он нервно провел рукой по седеющим волосам. — Понимаете, это не мой профиль. Я наблюдаю своих пациентов годами и ставить диагнозы без анализов не могу.
— Конечно, я понимаю, — ответил Франциск. — Но вы ведь не можете не признать, что для молоденькой девушки такое состояние необычно.
— Да, необычно, — кивнул доктор, старательно пряча глаза. — И родителям, безусловно, следует отправить ее туда, где ей окажут помощь.
— Ближайшее подобное учреждение, — холодно произнес Франциск, — расположено в тридцати милях отсюда, оно ориентировано на лесорубов. То есть на переломы, ожоги, укусы животных и змей.
Доктор Мюллер стиснул холеные ручки.
— Ну… все равно ее надо куда-нибудь отвезти. Боюсь, лично я тут бессилен.
— Но почему же? — спросил Франциск. Он так надеялся на этого эскулапа.
— Здесь нет никакого стационарного оборудования. Да. А у меня нет лицензии на практику в этом штате. Малейшая ошибка может мне дорого обойтись. Нет, я решительно не могу взять на себя такую ответственность. — Доктор бочком двинулся к выходу, потом приостановился. — Как вы считаете, мистер Роджерс не будет в претензии, если я съеду отсюда пораньше?
— Это ваше личное дело, — ответил Франциск, хмурясь.
— Мне должны вернуть кое-что, ведь я заплатил вперед. — За маской высокомерия пряталась неуверенность.
— Думаю, мистер Роджерс сумеет это уладить.
— Да? Хорошо. — Дверца ловушки для медиков без лицензии вкрадчиво скрипнула и закрылась.
Франциск остался стоять, как стоял, в меньшей из двух спаленок девятнадцатого коттеджа. В гостиной томились Харперы, но с ними была Гарриет — голос ее, проникавший сквозь тонкую перегородку, звучал уверенно и спокойно.
Раздался стук. Франциск повернулся и увидел мистера Харпера, робко замершего в дверях.
— Доктор не знает, в чем дело. Он сказал, что надо бы сделать анализы.
— Мудрое заключение, — согласился Франциск, ободряюще улыбаясь. — Но, возможно, не следует нагнетать обстановку. Девочке все эти дни нездоровилось, а переживания последнего времени и вовсе переутомили ее. — Правдоподобно, мелькнуло в его мозгу. Впрочем, все, что мистеру Харперу требуется, это приемлемое объяснение. — Может быть, следует вызвать доктора из «Фокс-Холлоу». Он практикует в этих краях. Или давайте отвезем девочку прямо к нему. — Зная наверняка, что мистер Харпер откажется от последнего, он все же прибавил. — Хотя такая поездка всех еще больше переполошит.
Мистер Харпер помотал головой.
— Мы не хотим огласки. — Он сделал шаг к постели. — Ей не хуже?
— Я не заметил. — Это было почти правдой. — Впрочем, ей нужен пригляд. Думаю, миссис Гудмен и моя приятельница, мисс Монталье, не откажутся взять на себя роль сиделок.
— О, тут мы с женой справимся сами, — не раздумывая, ответил мистер Харпер.
Франциск понял, что перегнул палку.
— Конечно, но вам ведь понадобится поддержка. Я же сейчас пошлю кого-нибудь за врачом. Доктор Фитцфаллен скор на ногу и тут же приедет. — Он видел, какое впечатление произвела фамилия медика на мистера Харпера, и внутренне усмехнулся. Интересно, как поведет себя этот мямля, когда обнаружит, что доктор Фитцфаллен — индеец? Но это потом, мелькнуло в мозгу.
— А ей оказали первую помощь?
— Этого не потребовалось, — мягко ответил Франциск. — Я осмотрел ее, проверил пульс и дыхание и убедился, что нет переломов. Мистер Харпер, — сказал он более строго, — ваша дочь сейчас в шоковом состоянии. У нее ведь были какие-то физиологические проблемы, да? — Ему совсем не хотелось вынуждать перепуганного папашу обсуждать с ним похождения своей беспутной дочурки, однако не следовало оставлять того в заблуждении, будто все идет хорошо.
— Как вам сказать… — пропищал мистер Харпер, с трудом выдерживая взгляд темных глаз.
— Если были, — непреклонно продолжил мучитель, — лечение будет одним, если нет, то — другим. Утаив что-то, вы можете навредить своей дочери.
— Проблемы были, — выдохнул виновато отец.
— Обязательно расскажите о них врачу. Иначе дело кончится плохо. — Сухо кивнув, Франциск вышел в гостиную. — Гарриет, — сказал он, хмурясь, — позовите Джима и приходите в бар.
У Гарриет Гудмен хватило ума подчиниться не слишком учтивому повелению, не задавая лишних вопросов.
— Я пришла в ужас! — трубно провозгласила миссис Эммонс, уставясь на миссис Грейнджер, провалявшуюся полдня с мигренью и потому многое пропустившую. — Девочка была белая как бумага, как мел… Я чуть было не разрыдалась! — Она дала знак бармену смешать ей новый коктейль. С текилой, все с той же текилой, хотя тянуло ее по-прежнему к ни с чем не сравнимому бренди.
