Его горячие губы присосались к ее шее, она резко повернулась к нему лицом. Он расценил это как предложение, потянулся к губам и вскрикнул. Глаза полезли из орбит, губы дрогнули и прошептали:
– Гадюка! Паскуда! Ты осмелилась ударить меня!
Он был страшен. Катуари на секунду остолбенела, и в этот момент он ударил ее в живот. Резкая боль обожгла ее внутренности. Она наклонилась, но в голове блуждала одна мысль: «Он не убит, он не убит! Надо преодолеть боль и добить этого ублюдка, подонка!»
Катуари ткнула кинжал в тело еще раз, потом еще и еще. Она уже не соображала, что и зачем делает. Кровь текла ручьями, де Лабрус медленно оседал на пол, что-то бормотал, а она все продолжала и продолжала тыкать в его голову, шею, лицо.
Потом она словно очнулась, едва дыша. Воздуха не хватало. В свете канделябра она на полу увидела тело, еще дергавшееся в предсмертных конвульсиях.
Катуари сделала шаг назад. Боль опять чуть не опрокинула ее. Согнувшись и обхватив живот рукой, она потащилась к выходу, с трудом открыла дверь и выползла на двор. Темнота и свежий воздух немного ослабили боль и слабость. Она поковыляла к воротам, затем вышла на пустынную улицу и поплелась к дому. Ее вело чутье. Голова не работала. Она продолжала сжимать в руке окровавленный кинжал, платье было забрызгано кровью, но она этого не видела, не ощущала. Лишь непреодолимое желание, стремление побыстрее добраться до своего дома.
Лишь изредка мелькали кусочки мыслей о Луке. Она почти ничего не видела, но знала, что с ним произошло что-то очень плохое. И это чувство гнало и гнало ее дальше, превозмогая боль и слабость.
Дом был освещен. Служанки носились с выпученными глазами. Они быстро заметили хозяйку, подняли вопли. Соседи открывали окна, выглядывали наружу, спрашивали, что случилось.
Приковылял Лука с белой повязкой на голове. Он шатался, но подхватил Катуари и с помощью служанок уложил ее в постель. Одну из них он послал за врачом, другая с охами и причитаниями раздела и умыла ее.
Доктор долго возился с Катуари. Лука сидел рядом и молча ждал, поглядывая на постель с содроганием и яростью.
Когда доктор закончил, Лука спросил упавшим голосом:
– Что скажете, доктор?
– Кровотечение остановлено, месье, но ребенок потерян. Я сожалею, месье.
– Она изнасилована, доктор?
– Нет никаких признаков этого, месье. Кто-то очень сильно ударил ее в живот, и она… словом, она потеряла ребенка. Но ее жизнь, мне кажется, вне опасности. Я пропишу курс лечения, и через недельку она встанет. Успокойтесь, ведь вы, я смотрю, тоже пострадали. Кто это вас так отделал?
Лука, превозмогая боль, поведал о происшествии, приключившемся с ними. Доктор сказал:
– Месье, вам следует самому полечиться. У вас повреждена голова, и волноваться, работать и прочее противопоказано. Занавесьте окна, лежите и ждите в полумраке. Никаких волнений и резких движений, месье! Завтра я к вам загляну.
Лука все думал, что же случилось, но беспокоить Катуари, расспрашивать ее не посмел. Да и у самого голова кружилась, болела страшно. Служанка постоянно прикладывала к его лбу компресс с холодной водой, но боль не утихала. Спать он не смог. Только под утро, когда служанка напоила его настоем трав, он заснул.
Глава 8
Прошло несколько дней, а Катуари ничего не говорила, молча взирала на мир, едва прикасалась к еде и лишь пила лечебные настои.
Медленно приходил в нормальное состояние и Лука. Голова продолжала болеть, кружилась, стоило ему лишь подняться на ноги. Он постоянно пытался заговаривать с Катуари, хотя это давалась ему с трудом и болью. Она не отвечала и лишь с детьми что-то лепетала, ласкала их.
Она медленно ходила по дому, ни во что не вмешивалась, никого не ругала. Служанки шарахались от нее, старались не попадаться на глаза, а она словно ничего не замечала.
Наконец, когда Лука уже мог свободно передвигаться, Катуари неожиданно заговорила.
– Люк, мы должны переменить место жительства, – решительно заявила она.
– Зачем это, Ката? Мы только обжились.
– Я не смогу здесь больше жить.
– Но тебе ничто больше не угрожает, милая моя! Весь город тебя жалеет и ищет преступников. Главному ты уже отомстила. Он мертв.
– Я все понимаю, но если ты не согласен, то я уеду на Доминику с детьми.
– Ты меня разлюбила, Ката?! – ужаснулся Лука.
– Я так не говорю, Люк, но обязательно уеду.
Лука задумался. Он понимал, что такая натура, как Катуари, будет долго и остро переживать случившееся. Он и сам пребывал в горе по случаю потери ребенка. И теперь, услышав жесткие слова Катуари, он не находил нужных тонов в разговоре с нею. А к тому же и корабль был в плавании, и надо еще дождаться его возвращения. А когда это будет?
Катуари даже словно сторонилась Луки, была холодна, гордо одинока и молчалива. Не выходила в город, вела замкнутый образ жизни.
– Ката, дорогая, ты можешь мне объяснить, что с тобой происходит? – приставал он к ней чуть ли каждый день. – Нам надо все обстоятельно обсудить и договориться наконец.
– Мы уже договорились Люк. Придет судно, и мы уедем, иначе я здесь умру.
– О чем ты! Почему говоришь о смерти? Мы еще так молоды! Взбодрись!
– Я оживу, когда покину этот проклятый город! Я и так изнемогаю здесь. Держусь из последних сил, Люк.
Он вздохнул, хотел обнять жену, она отстранилась и ушла в спальню, не произнеся ни слова больше.
Лука остался с горестными мыслями, печалью и недоумением.
Когда в гавани бросил якоря их корабль, Ката в тот же день стала собираться в дорогу. Лука молча наблюдал за этим, все раздумывал, что бы такое предпринять, но в голове ничего не рождалось путного.
– Ката, как ты можешь так вот просто покидать дом, меня? Этого мне не понять, хотя я понимаю, что творится у тебя в душе.
– Люк, лучше собирайся сам, иначе я уйду одна.
– Но ведь я могу и не отпустить судно, дорогая, – несмело молвил он. Она глянула на него строго, гордо и ответила:
– Тогда я достану лодку с гребцами и все равно уйду с этого острова.
Лука понял, что спорить бесполезно и скрепя сердце принялся собираться сам. Он вызвал капитана и приказал:
– Завтра выходим в море, капитан. На юг, к Доминике. Это пока, потом видно будет. Готовь команду и судно.
– Но… хозяин…
– Никаких отговорок, капитан! Это приказ. Плачу премию всем. Загрузи в трюм побольше продовольствия, оружия и всего необходимого для длительного похода. Всякое может произойти в море.
Капитан ушел, Лука приказал вызвать управляющего. Сам нашел Катуари и с откровенно наигранной веселостью заметил:
