Город ликовал, повсюду слышались радостные крики. По звукам можно было догадаться, что все горожане высыпали на улицы; отовсюду слышалось пение. Он видел, как бежали женщины, а мужчины гнались за ними с гримасой вожделения на лице.
Наступила ночь, праздник продолжался. Цитадель звенела от смеха и песен. На акрополе горели тысячи светильников; там безостановочно пел хор, вознося хвалу богам. Повсюду люди сидели за праздничными столами и пили, очень много пили. Темноту ночи рассеивали костры.
На другом конце конюшни стояла чалая молодая кобыла. Её запах будоражил кровь, притягивал к себе.
Но сначала нужно сделать дело. Позже, может быть. Позже этой же ночью. Кроме того, не следовало забывать, кто он такой на самом деле.
Наступила глухая полночь. Город затих. Смолкли голоса, от костров остались одни угли, светильники на акрополе погасли.
Вдали лаяли собаки. Над опустевшими стенами цитадели выл ветер. Почти все дозорные валялись пьяные, а городские стражники храпели в постелях своих жен или любовниц, в конюшнях или сточных канавах.
Пора вспомнить, кто он такой — в отличие от того, кем кажется, — хотя это совсем нелегко. Его не покидало ощущение, что таким, как сейчас, он был всегда, что это его естественное состояние. Никаких забот, никаких тревог. Пожалуй, это даже приятно.
Но он знал, знал! Он не конь. Он человек. И пришло время сбросить личину коня. Для этого требовалось одно — снова захотеть стать человеком.
Но… хочет ли он снова стать человеком?
Да. Тогда…
Пора.
Полностью нагой, он стоял на четвереньках в стойле. С пола несло запахом навоза.
— Фу, грязный весь…
Он встал, взял пучок сена и почистился. Огляделся по сторонам. Никого. Ни малейшего движения. Интересно, где Теламон и завершилась ли уже его магическая трансформация?
Настороженно оглядываясь, он вышел из стойла и прикрыл за собой воротца. Темно и тихо.
Он пошел от стойла к стойлу, отыскивая белых жеребцов. Обнаружил множество других, но белых не было.
Одно стойло казалось пустым. На всякий случай он заглянул и туда.
Во тьме только что поднялся с четверенек его слуга Стрефон.
— Я здесь, господин.
— Где Теламон?
— Я видел его. Он ищет вас.
— Приведи его сюда.
— Да, господин.
Стрефон растворился во тьме конюшни, но вскоре возвратился в сопровождении двух людей. Трент улыбнулся при виде Теламона и его слуги Иона.
— Где остальные двое? — спросил он.
— Все ещё в стойлах, ждут.
— Пошли за ними Иона. Они уже превратились?
— Да. Полагаю, все превратились, в точности когда и было намечено. Ты блестящий волшебник, друг мой. Я по-настоящему чувствовал себя конем. Видел мир глазами коня. Это было… необычно. Но замечательно.
Трент кивнул и улыбнулся.
— Потрясающее ощущение. Иногда даже возникало чувство, что, может, лучше быть конем, чем человеком.
— Да. Удивительно. Иди, Ион. Приведи остальных.
Иона растаял во мраке.
— Что теперь? — спросил Теламон. — Как нам раздобыть оружие?
— Очень просто. Главное, чтобы нас не заметил ни один из бодрствующих. В конюшне полно солдат. Мы свяжем их и возьмем оружие. А потом спустимся с холма, очень тихо, очень быстро, и захватим северную башню. Судя по тому, какая стоит тишина, я бы удивился, если бы нам попался хоть один трезвый троянец.
— Зато чуть раньше тут такой гвалт стоял. Ох они и повеселились!
— Их можно понять. Чем не повод для праздника — после непрерывной двухлетней осады внезапно почувствовать себя свободными?
— В самом деле, — усмехнулся Теламон.
— Главное, нужно действовать тихо и быстро. Кто-то может и не быть в полной отключке. И наверняка найдется хотя бы парочка стражников, со всей ответственностью выполняющих свой долг.
— Понимаю… Вот и остальные.
— Хорошо. — Трент пересчитал людей. — Все шестеро на месте. Сейчас разобьемся на пары и пойдем добывать оружие, а потом снова соберемся здесь. Одежда необязательна. Для нашего дела она не имеет значения. Если кто-то из тех, кого будете связывать, очнется, убейте его тихо и быстро. Понятно?
— Понятно.
— И, самое главное, никакого шума.
— Понятно.
— Теламон, ты пойдешь с Ионом. Я со Стрефоном. И вы вдвоем. Ну, готовы?
Все дружно закивали.
— Хорошо, — продолжал Трент. — Телли, ты первый. Я выжду шесть ударов сердца и отправлю следующих двоих. Вперед!
Ион и Теламон ушли.
— Странное дело, я начинаю чувствовать себя прямо как мистер Эд… <Мистер Эд — говорящая лошадь, ведущая телевизионного шоу.>
— Что, господин?
— Неважно.
На улицах было темно и тихо. Порывистый ветер усилился, его монотонные завывания помогали беззвучно проскользнуть по городу. Извилистые улочки уводили все дальше от акрополя с его главным дворцом и храмами.
Повсюду царила тишина. В окнах не горели огни. Даже бродячие коты стали попадаться только в беднейших кварталах города. Здесь в тени даже слышны были голоса, и время от времени что-то мелькало.
Покачиваясь, прошла и свернула за угол веселая компания — двое пьяных солдат и не менее пьяная женщина.
Женщина вскрикнула, уже вдалеке. То ли от смеха, то ли от испуга, Трент не понял.
Снова все стихло. Трент подал знак Теламону, и тот скомандовал остальным начинать.
Троя была маленьким городом, не больше пятисот ярдов в окружности, и мало чем отличалась от крепости. Они очень быстро добрались до северного участка внешней стены.
Спрятавшись в тени, Трент устремил взгляд на зубчатую стену, но не заметил никакого движения. Может, дозорных и расставили, но, похоже, они покинули свои посты.
То, в какой степени город утратил бдительность, удивило Трента, хотя он ожидал, что отчасти так и будет. Неужели все налакались до полного бесчувствия? Те солдаты, которых они связали в конюшне и рядом с ней, даже не шевельнулись. Словно манекены. Один из них точно был мертв: алкогольное отравление, сердечный приступ или захлебнулся собственной блевотиной.
Неужели все в городе вдребезги пьяны? Ну, посмотрим. Вон и сторожевая башня у северных ворот Трои.
Жаль, что придется сжечь эти легендарные высокие башни. Но дозорные Антемиона ждут условленного знака — сигнального огня; и тогда аркадийцы ворвутся в город посреди ночи. Трент откроет главные ворота и впустит их.
И начнется кровавая бойня. Резня. У троянцев не останется ни малейшего шанса. Аркадийцы, доведенные до бешенства двумя долгими годами беспросветного топтания в тупике, не пощадят никого. Убьют всех мужчин зрелого возраста, а может, и вообще всех мужчин, включая детей, в особенности знатного происхождения. Надругаются над женщинами и увезут их с собой в качестве наложниц, служанок и рабынь.
