— Я вас поздравляю, Чарнота, — вздохнул Вацлав Карлович, — вы великий полководец. Так ловко погубить целую армию не удавалось еще никому.
К сожалению, крыть эту хулу в свой адрес мне было нечем. У нас не было ни воды, ни пищи; гоблины, проделавшие тяжкий путь пешим порядком, были измучены до предела. Разворачиваться от крепости несолоно хлебавши — значит потерять до половины своих солдат, штурмовать гигантские стены — бессмысленно. Если в крепости обосновался сильный гарнизон, то он без труда опрокинет нас в пропасть или истыкает стрелами еще на подходе.
— Взрывчатку бы сюда, — мечтательно произнес Марк.
— А еще лучше реактивную артиллерию, — в тон ему отозвался Крафт. — Раздолбали бы железные ворота и ворвались в крепость на плечах неприятеля.
— Кабы ворота были открыты, то мы бы, пожалуй, справились, — поддержал Вацлава Карловича генерал Балдерук и глянул на меня преданными глазами.
Балдерук был единственным как среди людей, так и среди гоблинов, кто свято верил в Великого Магога, способного сокрушить любые стены. Увы, это он обо мне слишком хорошо думал. В данный момент я был полностью деморализован и, можно даже сказать, подавлен свалившейся на мои плечи грандиозной задачей. В конце концов, я не был специалистом по штурму крепостей, более того, имел о подобных фортификационных сооружениях весьма смутное представление.
— А как называется эта крепость? — полюбопытствовал де Перрон, находивший, видимо, в открывшейся его взору картине поэтическое очарование.
— Аратак, — пояснил всезнающий Балдерук. — Она с древних времен прикрывает подходы к граду Катадж.
— А обойти ее никак нельзя? — спросил с надеждой Марк.
— Нет, — покачал головой гоблин.
В это мгновение земля под нашими ногами дрогнула — и послышался такой грохот, что у меня заложило уши. В арьергарде колонны громко завопили гоблины, то ли испуганные грохотом, то ли пострадавшие от природного катаклизма. Генерал Балдерук побежал выяснять подробности происшествия, а мы продолжили обсуждение нашего незавидного положения.
Со стен крепости нас уже заметили — к нашим ногам вдруг упала стрела, пущенная из Аратака каким-то доброхотом. Любезный де Перрон поднял ее и протянул великому полководцу, то есть мне. К стреле был привязан кусок пергамента, на котором была нарисована известная комбинация из пяти пальцев, а внизу стояла подпись, причем кириллицей.
— Какой-то Гераклус, — прочитал из-за моего плеча Марк. — Наглец, однако.
— Неужели действительно Геракл? — удивился Вацлав Карлович.
— Они все тут самозванцы, — пояснил я. — Мне птица Сирин сказала.
— Нашел кому верить, — презрительно фыркнула Анастасия. — Между прочим, это ее клубок завел нас в эту ловушку.
Вернувшийся из разведки Балдерук доложил приунывшему штабу, что мышеловка захлопнулась. Огромная каменная глыба, сорвавшаяся с вершины горы, перекрыла нам путь к отступлению, придавив мимоходом добрый десяток гоблинов и разрубив нашу армию на две неравные части. Меньшая, в количестве двух тысяч гоблинов, осталась по эту сторону, большая по ту. И еще неизвестно, кому больше повезло.
— Надо сдаваться, — вздохнул Марк Ключевский. — Иного выхода я не вижу. Главное — попасть в крепость, а там видно будет.
Предложение было хоть и откровенно паникерским, но разумным. Это признали все, включая меня и генерала Балдерука. В довершение всех наших бед подул холодный ветер и с неба на наши головы повалил снег. Становилось совершенно очевидно, что в такую непогоду нам на пятачке долго не продержаться, поскольку наша амуниция не была приспособлена к подобным погодным условиям. Не знаю, как другие-прочие, но я продрог как собака и в данную минуту отдал бы полцарства за чашечку горячего кофе.
— А почему не все царство целиком? — Мое признание заставило Крафта покоситься в мою сторону.
— Надо же чтить традиции.
— Нет у этого босяка никакого царства, — окрысилась на меня Анастасия. — Какой из него царевич— одно недоразумение.
В этот раз никто за меня не заступился, включая и генерала Балдерука. Похоже, мой авторитет великого полководца окончательно рухнул в грязь.
— Ну что же, — сказал я, — давайте пошлем в крепость парламентеров.
— Пусть Анастасия едет, — подсказал Марк. — Кому, как не ей, договариваться с этим Гераклусом.
— Одна не поеду, — поежилась от холода Зимина. — Только вместе с Великим Магогом.
Я не возражал. Терять мне, в сущности, было нечего. А нить моей судьбы действительно вела меня к неприступной крепости Аратак.
На всем пути до железных ворот я видел оставленный клубком едва заметный след. Я рассчитывал подобрать бесценный дар птицы Сирин у стен крепости, но просчитался: каким-то непостижимым образом клубок проскочил непроходимое по виду препятствие и закатился внутрь.
Белого флага у нас не было, но в крепости, видимо, и без того догадались, что к ним прибыли парламентеры. Железные створки дрогнули и со страшным скрипом открылись, пропуская нас внутрь. Во дворе крепости нас уже поджидали. Не менее сотни одетых в стальные кольчуги воинов нацелили, на нас с Анастасией длинные копья. По виду это были самые натуральные гоблины, но попадались среди них и человеческие образины. Вот и подошедший к нам тип в кирасе с золотой насечкой претендовал на то, чтобы называться человеком.
— Почтенный Гераклус ждет вас, незнакомцы.
Нам ничего другого не оставалось, как последовать за провожатым по узким переходам, заменяющим здесь улицы. Население крепости явно жило по принципу «в тесноте, да не в обиде». Дома, буквально наезжавшие один на другой, более всего напоминали сакли горного аула. Зато дворец коменданта крепости почтенного Гераклуса внушал уважение и своими размерами, и претендующей на изысканность архитектурой.
У отделанного мрамором крыльца мы с Анастасией наконец спешились. Комендант, похоже, уже знал о нашем прибытии, — во всяком случае, принял он нас без задержек. Увлеченные разглядыванием орнамента, украшающего зал, мы с Зиминой не заметили, как на пороге возник ражий детина выше средних лет. Этот тип с дурацкими усиками над толстой губой с порога заявил, что непременно нас повесит. Мы, видите ли, потревожили его покой, а также покусились на суверенитет града Катаджа, процветаюшего под властью Великого Гога.
— Осади, — строго сказал я Гераклусу. — Перед тобой Великий Магог, сын Великого Гога. Ни на чей суверенитет мы не покушались. Я хочу повидать своего дорогого папу и не вижу в этом ничего предосудительного.
Почтенный Гераклус слегка увял, однако падать мне в ноги почему-то не торопился. Очень может быть, не поверил словам залетного молодца, который с ходу напросился в родственники к правителю. На лицах окружающих нас стражников смятение мешалось с сомнением. Комендант крепости, несмотря на свой бравый и воинственный вид, видимо, пришельцев все-таки побаивался, а потому окружил нас плотным кольцом из двух десятков вооруженных до зубов головорезов.
