Она помолчала, рассматривая его лицо. На нем не было написано ничего, кроме внимания. Черные глаза были прикрыты длинными темными ресницами.
— Однако, — продолжила Петрелла спустя несколько секунд, — в настоящий момент йос-Галан занят дисциплинарным вопросом немалой важности. Уважение к авторитету должно быть внушено таким образом, чтобы произвести на А-тоделма неизгладимое впечатление. Это — мой долг перед Делмом, который всегда должен быть совершенно уверен в том, что его указания будут выполняться. Я не знаю, как могло случиться, что А-тоделм стал так беспечен в отношении повиновения, но этот недостаток должна исправить я, как Глава Семейства.
Даав поклонился — неглубоко и очень серьезно.
— А юный Шан?
Она вздохнула, и пальцы на подлокотниках кресла сжались сильнее.
— Ты скажешь, что я поступаю жестоко, используя ребенка как кнут, с помощью которого надо унизить его отца. Но я очень опасаюсь, мой Делм, что был Увиден ребенок Корвала, который не имеет иного дома, кроме — Корвала.
— Хм! И это — ваше последнее слово по этому вопросу?
Она раздраженно передернула плечами.
— Если он хорошо усвоит свой урок, — ответила она, имея в виду Эр Тома, — возможно, ребенка можно будет принять… позднее. Конечно, после моей смерти Тоделм поступит, как пожелает. Однако пока я попрошу Делма побеспокоиться о приемной семье для этого… Шана. Йос-Галаны не будут держать его здесь.
— Удаление ребенка в такое время скорее всего расстроит гостью, — заметил Даав. — Если только и это не входит в ваши намерения?
— Гостья пробудет здесь двенадцать дней, — спокойно ответила Петрелла. — Понятно, что поиски подходящей приемной семьи могут занять по крайней мере столько же времени. Филологу Дэвис не нужно испытывать боли из-за несвоевременного расставания.
— Вы добры, — проговорил он с такой горечью, что она изумленно воззрилась на него.
Однако выражение его лица было скрыто от нее из-за его поклона, который был таким же глубоким и уважительным, как обычно.
— С вашего позволения, тетя Петрелла, теперь я отчаянно нуждаюсь в вине.
— Тогда иди, — огрызнулась она, довольная предлогом позлиться на него. — И будь любезен позвать ко мне моего сына.
— Перемена мест, мой милый! — воскликнул Даав, подходя к паре, уединившейся за своим разговором у винного столика. — Ты — к твоей матери, а я наконец-то выпью и придумаю красивые комплименты для услаждения нашей гостьи!
Эр Том повернулся, продемонстрировав более или менее спокойное лицо, на котором лиловые глаза пылали жаром, превосходящим все самые красивые комплименты. Энн Дэвис, глаза которой сверкали, позволила себе еще один чудесный смешок.
— Мы уже поговорили о платье, волосах и руках, — весело сообщила ему она. — Вам придется заставить поработать свою фантазию, сударь!
Он искренне ей улыбнулся.
— Но, видите ли, я могу восхититься тем, как прекрасно вы владеете высоким лиадийским, что для меня так же ново, как само наше знакомство. А если Эр Том еще не восхитился тем, как вы держались перед моей теткой, я могу только назвать его тупицей.
— Я неизменно нахожу манеру Энн исключительно восхитительной, — спокойно ответил Эр Том, в то время как взгляд выдавал его, заставляя брата изумляться все сильнее и сильнее.
— Лучше бы тебе быстро откликнуться на вызов, — заметил Даав, когда прошла еще секунда, а Эр Том не направился к своей родительнице. — Старайся держаться хорошо. Если боль окажется невыносимой, закричи — и я немедленно организую спасательную экспедицию.
С характерным тихим смешком Эр Том ласково поклонился своей собеседнице.
— Моя мать требует моего присутствия, друг. Прошу, позволь Дааву составить тебе компанию. Я даю за него слово, что он не будет неисправимо легкомысленным.
— Смелое обещание! — парировал Даав, заставив Энн рассмеяться.
Эр Том слабо улыбнулся и наконец ушел, чтобы уделить внимание своей матери.
— Я, наверное, выпью вина, — объявил Даав, придвигаясь в столику. — Могу я освежить ваш бокал?
— Спасибо.
Она прошла за ним и подставила бокал, до половины наполненный лучшим канарским его тетки.
Он стряхнул кружево с пальцев, наполнил ее бокал и взял себе чистый, налив в него мисравота. Едва он успел поставить графин на место, как стоявшая рядом с ним женщина очень тихо проговорила:
— Делм Корвал?
Он стремительно повернулся, изумленный тем, что слышит подобное обращение здесь, когда для подобающего решения нужны уединение, время и…
По ее лицу было видно, что ее смутила его быстрота. Она даже отступила на шаг, глаза ее расширились, а свободная рука поднялась в жесте, который, возможно, служил ему предостережением.
— Ха!
Понимание пришло к нему — как это бывало часто — на уровне интуиции, а не разума. Она хотела проявить вежливость, только и всего — и потому обратилась к нему с помощью того единственного титула, который был ей известен. Он наклонил голову и спокойно улыбнулся.
— Пожалуйста, — сказал он, переходя на земной, чтобы добиться нужного ощущения дружелюбной непринужденности, — пусть я буду Даавом, если вы не возражаете. Делм Корвал — это для… формальностей. — Он позволил своей улыбке стать шире, демонстрируя прямоту. — По правде говоря, Делм Клана Корвал — это занудный тип, который вечно занят каким-то делом. Я буду не меньше вашего рад избавиться от него на этот вечер.
Она улыбнулась в ответ, сразу же успокоившись.
— Пусть будет Даав, — согласилась она и перешла на земной, почти не выдав чувства облегчения. — А я буду Энн, а не скучная профессор Дэвис.
— Договорились, — сказал он с галантным поклоном. — Хотя я должен заявить, что пока не видел, чтобы профессор Дэвис была скучной. По правде говоря, целый ряд ее теорий чрезвычайно увлекателен. Она чуть наклонила голову.
— Вы — лингвист?
— О нет. Всего лишь капитан Разведки, специалист. Увы, отставной.
Он сделал глоток вина и не поддался сильному соблазну покоситься в сторону и проверить, как дела у Эр Тома.
— Моя специализация — культурная генетика, — объяснил он Энн Дэвис, — но все мы, разведчики, обучены обобщать — и можем считаться лингвистами, на самом примитивном уровне. Нас учат быстро обучаться и пользоваться широкими эмпирическими методами… — Тут она тихо засмеялась. — И на самом деле я достаточно хорошо говорю на нескольких языках, чтобы ясно объясниться с человеком, для которого один из них родной. Однако я все же не мог бы быть вам полезен. — Он вздохнул. — Боюсь, что мои способности лексикографа очень невелики.
— Как и мои, — призналась она. — Я уже целую вечность работаю над разговорником для перевода высокого лиадийского на стандартный земной. — Она покачала головой, хотя Дааву показалось, что это не было отрицанием чего бы то ни было, если только этим чем-то не была ее собственная мысль. — Мне начинает казаться, что я с этим опростоволосилась.
