На воздухе Палома была явно возбуждена и поражена только что пережитым. Ее слова не поспевали за проносящимися одна за другой в голове мыслями. Наконец, стараясь говорить как можно медленнее и помогая себе жестами, она дала понять Хобиму, что желает побыстрее разрезать на куски еще одну рыбу, немедленно вернуться под воду и продолжить кормить мурену.
«Я в этом не участвую, — мрачно сказал Хобим. — Она может откусить мне руку».
«Что?»
«Это же слишком опасно».
«Но...»
«Я думаю, мы должны убить ее, прежде чем она причинит кому-то вред».
Тут Палома поняла, что Хобим шутит. Она завизжала и обрызгала его водой, а Хобим смеялся от души, закинув голову назад.
Пока они отдыхали, Хобим разрезал на куски рыбу побольше, потому что мурена действительно оказалась значительно крупнее, чем он предполагал. Он как-то говорил Паломе, что мурены этим похожи на акул: никогда нельзя сказать наперед, насколько большой может оказаться та или иная особь. Сунув руку в коралловую нору, ты можешь наткнуться на мурену длиной не больше твоей руки и не слишком толстую, а можешь повстречать и тварь ростом и толщиной с человека. Мурена, которую они нашли, была больше двух метров в длину, а голова ее была не меньше тридцати сантиметров в ширину.
Они провели немало времени на поверхности, и мурены уже не было на месте, когда они вернулись к той же расщелине в камнях. Но стоило их теням проплыть мимо нее, как огромная зеленая голова выскользнула наружу и застыла, выжидая и ритмично пульсируя ртом и жабрами.
Хобим вел себя как дрессировщик собак, который приучает животных просить пищу стоя на задних лапах. Каждый следующий кусок он держал все дальше и дальше от пасти мурены, призывая ее все больше высовываться из своего укрытия. Но он не дразнил ее, оставляя кусочки рыбы именно там, где держал их изначально. Механизм принятия решений у мурены был примитивным и рудиментарным, и если бы Хобим убрал еду еще дальше с того места, где мозг мурены зафиксировал ее в первый момент, то она могла бы воспринять это как сигнал опасности и предательства и перейти в оборонительное положение или даже напасть на Хобима.
Мурена так и не высунулась полностью из своей норы. Очевидно, она чувствовала себя спокойнее, зная, что ее хвост все время зацеплен за камни и, если произойдет что-то из ряда вон выходящее, у нее будет преимущество.
Когда они вернулись назад в лодку, Хобим сказал Паломе, что вовсе не стоит побуждать животное совершать неудобные для него действия, особенно при первой встрече.
«То есть мы вернемся сюда еще раз?» Ей и не приходило в голову, что такую необычную процедуру можно еще когда-нибудь повторить.
«Посмотрим, некоторым это удается».
«Что ты имеешь в виду?»
«Для большинства такие встречи — большая удача. Они спускаются на дно, условия подходящие, животное чувствует себя в безопасности, оно голодно, люди не делают глупостей, и им удается удачно покормить его, не попав в переплет. Но людям сложно контролировать ситуацию. Возможно, им просто повезло и обстоятельства оказались на их стороне. Только отдельным людям — очень немногим — удается именно создать благоприятные обстоятельства. Как им это удается — я не знаю, может быть, это что-то вроде тех звуков, что мы не слышим, и того особого света, который мы не видим. Но у некоторых людей в самом деле есть какая-то особая связь с животными. Может быть, они способны посылать те же сигналы, которые посылают сами животные, общаясь друг с другом. Но по своей природе животные на воле не доверяют людям — и правильно делают. Однако тем, кто владеет этим даром, животные как раз полностью доверяют».
«Значит, у тебя есть этот дар».
«Я думаю, есть немного, да и только. С каждым животным у меня получается по-разному. Может, нам всего лишь повезло сегодня с этой муреной. Может, она просто в хорошем расположении духа. Посмотрим».
Палома с надеждой сказала:
«А вдруг у меня тоже есть этот дар?»
«Может быть. Но слишком не обольщайся — иметь его, конечно, хорошо, но бывает, что и опасно».
«Почему?»
«Тебе может показаться, что тебе многое позволено. Ты можешь даже попытаться мыслями войти в голову животного, представить себя на его месте, и в какой-то момент тебе почудится, что ты его контролируешь. Ты забываешь, что ты — человек, а оно — нет. Ты взываешь к здравому смыслу, а этого у него нет. И это уже чересчур. Если тебе повезет, то тебе просто будет преподан урок и ты отделаешься несколькими царапинами. Если нет — можно и погибнуть».
На следующий день, закончив рыбалку, они вернулись на то же место, где накануне встретили мурену. Когда Хобим бросил якорь, Палома спросила, как он думает, застанут ли они мурену на прежнем месте.
«Зачем ей куда-то уходить? Да и куда?»
«Откуда я знаю?»
«Обычно у животных есть веские причины и на то, чтобы оставаться на одном месте, и на то, чтобы куда-то перемещаться. Они сами не отдают себе в этом отчет, но их тела прекрасно знают, что необходимо сделать, инстинкты говорят им об этом. Почти всем акулам нужно двигаться с места на место, потому что в противном случае они опустятся на дно и задохнутся. Все очень просто. Косяки рыб должны перемещаться, потому что их пища тоже передвигается и, если они не хотят умереть с голода, им надо за ней поспевать. Рыба, которая живет на коралловых рифах, метит территорию и всю жизнь периодически патрулирует свои владения, если, конечно, не находится веская причина тому, чтобы перебазироваться на новое место. Мурены находят себе нору и живут в ней все время, пока мимо проплывает их пища, которую можно схватить, высунувшись, а потом снова скрыться в своем жилище. Когда пища кончается, они находят другую нору. У этого великана нет причин покидать свое убежище — он в безопасности, комфорте, а главное, со вчерашнего дня ему даже не нужно охотиться. Какое-то дурачье приносит ему обед».
Да, мурена действительно оказалась на месте. Она сидела неподвижно в своей норе, и поначалу ее нужно было упрашивать отведать угощение.
«Наверное, дуется на нас за то, что мы уплыли вчера», — подумала Палома.
Постепенно мурена совсем осмелела и стала все дальше и дальше высовываться из норы. И Палома, чья уверенность в себе росла, отходила все дальше и дальше, стараясь заставить мурену полностью вылезти из укрытия.
Она не видела — и никогда не узнала, что все это время Хобим, который держался в шаге или двух от нее, сжимал за спиной нож в кулаке.
Она скормила мурене пять кусков рыбы, в то время как та свободно держалась на одном месте благодаря едва заметным движениям плавников, что росли поверху и понизу ее тела.
В пакете осталось где-то полдюжины кусков рыбы, и тогда Палома взяла один кусок в левую руку и медленно, спокойно отвела его в сторону, а потом снова — к плечу. Слегка вздрогнув, мурена последовала за ним.
