мне всегда говорил, чтобы один блок был с «осветительными». Так что в левом С-8О, — ответил Валера.
— Эт хорошо. Хвалю!
Сняв шлем, я обошёл вертолёт, где Иннокентий, словно медведь, залезал в кабину.
— Так, Винни-Пух недоделанный, иди сюда, — позвал я Кешу с вертолёта.
От неожиданности он свалился на бетон, приземлившись на задницу.
— Сан Саныч, я похудею! Клянусь, через неделю буду быстрее залазить…
— Ты у меня будешь «солнышко» на турнике сейчас делать. Причём без рук! Кто тебе сказал САБы снять?
— Командир, я…
— Якорь ты от корабля! Кто тебе сказал? — повторил я вопрос, подняв с бетонки Кешу.
— Так я и говорю, командир. Вениамин Александрович то есть. Мол, не нужны САБы. Чего там подсвечивать.
— Прекрасно! А про С-8О не говорил тебе Шаклин?
— Нет, Саныч. Четыре блока НАР С-8 сказал подвесить, и всё.
Вот это поворот! Странная команда от командира звена. То ли по незнанию, то ли… кто-то ему подсказал.
— Ладно. Разберёмся. Лезь в кабину, — поправил я воротник Кеше, а сам пошёл на своё рабочее место.
Валеру на боевой вылет брать я не стал. Всё же есть указание ограничить полёты бортовых техников на Ми-24.
Через несколько минут мы начали выруливать на полосу. Первым исполнительный старт заняли Шаклин и я. Перед вылетом надо было бы обсудить порядок взлёта и построения боевого порядка. Но Вениамин был занят другим делом.
Сейчас он тоже молчал. А ещё не выключил аэронавигационные огни. Светится, как ёлка.
— 301й, огни, — подсказал я в эфир командиру звена.
— Выключил, — ответил Шаклин, но всё так и продолжает мигать.
— Не выключил, — вклинился в эфир Енотаев.
И только сейчас Вениамин погасил огни.
Мой командир звена первым подрулил к полосе и воодушевлённо запросил разрешение занять её.
— Окаб, 301й, группой занять исполнительный. Условия на взлёте доложите, — запросил Веня.
— 301й, здесь, вообще-то, командую я, а докладываете вы, — поправил его руководитель полётами.
— Понял. Эм… прошу ветер и условия отхода.
РП довёл направление и силу ветра, а вот о маршруте умолчал. Да он и не мог его знать.
— 302й, доклад, — запросил у меня Веня, когда мы выстроились на полосе.
— Готов, — сказал я в эфир.
Фары все погасили, а из бортовых огней только Веня оставил у себя включённым строевой огонь в режиме «Тускло».
— Окаб, я 201й, группе взлёт, — вышел на связь Енотаев, стоявший передо мной.
По схеме построения боевого порядка, я должен был взлететь первым. Сделать круг и перед выходом в створ полосы, доложить ведущему местоположение.
В это время он должен был взлетать, а я к нему пристроился бы. Но у меня же самый умный командир звена!
— 302й, контрольное висение…
— Куда ты собрался⁈ — громко произнёс в эфир Шаклин и начал взлетать.
Енотаев что-то начал ему выговаривать, но первый Ми-24 уже отошёл от полосы. Я негордый, так что могу взлететь вторым.
Следом за Вениамином взлетел и я. Комэска уже пошёл третьим. Однако, количество косяков у Шаклина в начале задания слишком большое.
— 50 метров держись от меня, — начал мне давать указания Вениамин, но я и так уже держусь от него на установленных интервале и дистанции.
По стандарту мы летим в строю на 50 метрах интервала и 500 метров дистанции.
— Понял.
Набрали расчётную высоту и развернулись на курс в сторону Мехтарлама. В столь безоблачную лунную ночь хорошо видна гряда предгорий Гиндукуша. Днём горы то серо-жёлтые, то серые с красноватым оттенком. Сейчас они одна сплошная тёмная стена, выделяющаяся на фоне земли.
Под собой можно увидеть, как в ущельях петляет река Кабул, а в кишлаках редко встречается хоть какой-то огонёк.
Шаклин то и дело маневрировал, меняя направление. Причём не предупреждая меня.
— Чего он делает⁈ — возмущался Кеша, когда я в очередной раз отвернул в сторону, повторяя манёвры за ведущим.
Ощущение, что Шаклин летит строго по реке. Изгиб за изгибом, поворот за поворотом — всё повторяет.
— Кеша, ты делом займись. Смотри по сторонам, готовься к работе, — спокойно объяснил я.
Ещё один изгиб реки, и отворот влево от ущелий. Прошли пару сопок, и вот перед нами небольшая степь.
— Командир, так как будем работать в районе цели? — спросил по внутренней связи Кеша.
— По факту. Так сказал мне наш командир звена, — ответил я.
С одной стороны, Шаклин прав. Ситуации во время эвакуации группы могут быть разные. Поэтому к чему-то конкретному нет смысла готовиться.
Но с другой стороны, надо как можно больше вариантов обговорить. Не было бы времени, тогда я бы сам поддержал его слова. Но тут обыкновенная самоуверенность.
До предполагаемого района местонахождения группы Сопина оставалось 15 километров. Вертолёт Енотаева начал выполнять вираж в ожидании нашей команды.
— Песок, Песок, 301му на связь, — запросил Шаклин.
В ответ тишина. Местность здесь степная. Почти пустынная, я бы сказал. Так что вертолёт можно услышать на большом расстоянии.
— Песок, Песок, 301му! — громче повторил Вениамин.
Снова тишина. Я предложил набрать высоту, чтобы увеличить покрытие радиостанции. Да и визуально посмотреть, нет ли где пуска сигнальной ракеты.
— Песок, 302му! — запросил я, набрав высоту в 300 метров.
Никаких признаков вокруг. Лунный свет прекрасно освещал степь и предгорья. Хорошо были видны кишлаки у подножия гор.
— Песок… — запросил я, но тут же прекратил. — Вижу вспышки и стрельбу.
Среди двух сопок в небольшой низине в 10 километрах шёл стрелковый бой. Да такой плотный, что нельзя определить, кто и в кого стреляет.
Вспышки от разрывов, «пунктиры» от крупнокалиберных пулемётов и трассирующих патронов, а также огонь и взмывшее в один момент вверх пламя.
— 302й, выходим на боевой, — дал команду Веня, обогнав меня, пока я выполнял вираж.
— 301й, там непонятно где свои, — сказал я и начал пристраиваться к ведущему.
Глазами только и успел «уцепиться» за его строевой огонь. Веня начинает ускоряться.
— Скорость 160. Высота 300. Работаем «карандашами», — дал команду Вениамин, чтобы приготовиться к атаке С-8.
— Мы не знаем, где свои, — сказал я в эфир.
— Я их вижу. Работаем по правой части ущелья, — определил направление стрельбы Шаклин.
Я выдержал пару секунд и снова призвал командира звена подумать. Куда он так спешит атаковать⁈ Надо бы ускориться, чтобы не дать
