могла испытывать боль? Бред. Без тела она страдала лишь сильнее.
«Он застрял посередине и должен был сделать выбор. И сделал его».
«Ридрих убил бы тебя. Но об этом бессмысленно говорить, ведь такого просто не случилось бы. Его чувства к тебе были слишком сильны, чтобы он допустил подобный исход».
Неужели… Неужели его, и правда, больше… Нет?
Даже будучи бесплотной я вся сжалась от этой мысли. Нет. Я ведь… Я так старалась, чтобы его спасти. Я все делала лишь для этого. Как такое вообще возможно… Это все гребаная ложь. Все не может закончится вот так.
«Пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, верни его к жизни. Тебе ведь это по силам. Он уже исполнил свое предназначение, тьмы больше нет. Так верни мне его», — взмолилась я.
Но Бог… Бог остался безмолвным.
Следующее, что я помню, как открыла глаза будучи в незнакомых мне покоях. Рядом тут же появился отец, что-то говоря с беспокойством и облегчением, читающимся на лице, еще немного погодя вошел император, а следом за ним Несси.
Только вот среди них не было того единственного, кого я хотела увидеть.
Вздев вверх глаза, чтобы остановить слезы, я выдавила:
— Где он? Где он, папа? Где Ридрих?
Наступившая гробовая тишина стала мне ответом. И тогда я разрыдалась. Громко, распадаясь на всхлипы и сворачиваясь в комок
Его больше не было. Он ушел. И забрал вместе с собой все, что действительно имело для меня смысл.
ГЛАВА XXI
Саундтрек Fabrizio Paterlini «Sorrow»
Месяц спустя…
— … Столичная резиденция рода Абенаж, фабрика по производству бумаги, имение в Шольхте, поместье в Шейлброге и… — говорил поверенный Ридриха.
Головная боль с каждым его словом только нарастала. Наконец, она стала просто невыносимой, и я вскинула руку, останавливая его.
— Прервемся.
— Малышка Азалия, ты в порядке? — заботливо спросил меня Регори, который все эти ужасные тридцать дней был рядом со мной.
Я плотнее запахнулась в шаль и, дернув подбородком, отошла к окну. Прислонилась лбом к стеклу, протяжно выдохнула и прикрыла глаза.
— Закончим на сегодня, — раздался властный голос императора.
— Как прикажите, ваше величество, — тут же ответил поверенный. Скрипнул стул, когда он поднялся. — Прошу простить за дерзость, но дела рода Абенаж кто-то должен взять в руки. И если вдовствующая эрцгерцогиня сейчас не в силах этим заняться, то прикажите мне нанять управляющего.
Вдовствующая эрцгерцогиня… Первая в истории рода Абенаж. Какая горькая честь.
— Вернемся к этому вопросу завтра, — вновь прозвучал голос Регори, и теперь поверенный уже не посмел вставить и слова.
Попрощавшись, он покинул кабинет Ридриха, оставляя нас с императором наедине.
— Ты меня балуешь, — даже для меня самой голос звучал скрипуче. На губах показалась кривая улыбка. — Поверенный прав, мне пора взять себя в руки. Терис Абенаж в гробу перевернется и восстанет, чтобы меня задушить, если я пущу по ветру могущество рода.
— Я сделаю чай, — с тяжелым вздохом проговорил Регори и вскоре уже протягивал мне горячую кружку.
Обхватив ее ледяными пальцами, я снова вернулась к безразличному разглядыванию пейзажа за окном, молча позволяя императору поправить шаль на моих плечах. Какая разница? Сколько не кутайся, все равно будет холодно. Такое ощущение, что мерзло не тело, с того самого дня вымерзла моя душа.
Ридрих был настоящим злодеем до мозга костей. Невообразимо жестоким.
Оказывается, мы… Были женаты.
На следующий же день после моего похищения, Ридрих обручил нас. А значит, он планировал все это еще тогда. Значит, он просто позволил мне верить в светлое будущее, в эту глупую сказку, которую я сама себе скармливала и ей же насыщалась.
В грудине затянуло, и я тут же выдернула себя из черной заводи мыслей.
— Спасибо, — запоздало ответила я и сделала глоток.
— Азалия… — начал Регори, и его тон сразу дал мне понять, что ничего хорошего ждать не придется. — Насчет похорон…
Я до побеления сжала чашку.
— Нет, — резко оборвала я его, не дав договорить.
Никаких чертовых похорон.
— Азалия, ты тратишь очень много сил на то, чтобы тело Ридриха продолжило жить, но…
Я буквально чувствовала, как мужчина осторожно подбирал каждое слово, словно боясь наступить на мину. И не зря.
— Это мои силы. И мне решать, на что их тратить, — вновь перебила я его. — Тема закрыта. С меня достаточно того, что я приняла титул вдовствующей эрцгерцогини.
Поехавшей эрцгерцогини, если быть точной. В свете уже ходило немало слухов о том, что я тронулась умом от горя и держала в своей спальне разлагающийся труп мужа. К сожалению, эти сплетни не так далеки от правды.
Со стороны императора послышался тяжелый выдох. Ему тоже было нелегко. Они с Ридрихом были, как родные братья. И мало того, что Регори сам справлялся со своим горем, так еще и со мной нянчился.
Не знаю, как я бы справлялась без его поддержки в эти дни. Мы сильно сблизились за последний месяц. Наверное потому, что в нем я видела отражение собственной потери.
— Отложим встречу с поверенным на неделю. Пусть делами пока займется управляющий. Я отправлюсь в Шейлброг на несколько дней, а после начну постепенно перенимать бразды правления, — произнесла я, ставя на стол почти полную чашку.
— Мне поехать с тобой? — последовал вопрос после недолгой паузы.
Обернувшись к мужчине, я приподняла уголки рта в улыбке и покачала головой.
— Твои министры и советники сожрут меня с потрохами, если я снова отвлеку тебя от дел.
В отличие от взглядов остальных людей, в зеленых глазах Регори не было сводящих меня с ума сочувствия и жалости. И это также было одной из причин, почему в его обществе мне было легче, чем в чьем-либо другом.
Он улыбнулся мне.
— Им придется приберечь силы до тех пор, пока ты не войдешь в совет.
— Пока не будем об этом, — махнула я рукой и прислонилась лбом к холодному стеклу. — Прости, я устала.
— Конечно, малышка Азалия, я приеду, когда ты вернешься из Шейлброга, — произнес Регори, сжал мое плечо, а после дверь с тихим скрипом закрылась за ним.
И вот, я снова осталась одна.
Одиночество было моим благословением и проклятьем. Когда никого не
