на черную землю и сливались с белым снегом. С последним ударом молнии, пронзившим воздух, все застыло.
До меня донеслись звуки струн Беззвучного циня, рвущихся одна за другой. Тело Чао Я пронзили сотни мелких лезвий Лунного света, ее взгляд помутнел, и в следующую секунду она оказалась у ног Юэ Шэнь.
Я почувствовал, как к моим глазам подступили слезы, я не мог выдавить из себя ни слова, горло словно сжали в тиски.
Обернувшись, Юэ Шэнь заметила меня и на мгновение смутилась, но тут же вернула себе невозмутимое выражение.
– Вы здесь, ваше величество, – произнесла она.
– Здесь, я здесь, – выдавил я.
– Чао Я являлась стражем Запада, если моя догадка была.
– Что, если нет? – Мой голос прозвучал тихо, обессиленно.
– В этом мире правда и ложь существуют вместе, ошибки неизбежны. Если человек хочет чего-то достичь, он должен быть готов жертвовать. Разве вы не согласны, ваше величество?
Развернувшись, я пошел прочь, оставив ее без ответа. Лишь достигнув двери в комнату, я, не оборачиваясь, произнес:
– Думаешь, тебе удалось бы так легко ее убить, если бы Чао Я действительно была стражем Запада?
В мире людей все еще случались весенние заморозки и иногда с неба медленно сыпались хлопья снега. Холод все не уходил, навевая мысли о зиме в Снежной крепости, где снег шел всю десятилетнюю зиму.
Я стоял у окна комнаты, наблюдая за лунным светом на листьях деревьев и тем, как отбрасываемые тени играют на ветру, похожие на причудливые магические жесты, когда небеса разрезало громкое карканье ворона. Оно обрушилось на меня крик за криком и испугало своей мрачностью.
Я протянул руку к лунному свету и движением пальца левой руки призвал образ своего младшего брата. Он назвал меня братом, и лицо его продолжало меняться. Солнечные улыбки сменялись холодным равнодушием, и в конце концов на его лице появился тот взгляд, которым он смотрел на меня в момент своей смерти.
Но все это было лишь плодом магии; трюком, оживляющим картины прошлого. Я полагался на него сотни лет в моменты одиночества, когда единственным моим компаньоном становился звук ветра, когда годы моей юности топтали мое тело подобно табуну лошадей. Разве у меня остался тот, кому я мог довериться так же, как Ши? Тот, кому дарила счастье одна моя улыбка?
– Я бы отдал все, чтобы хоть раз услышать, как ты снова назовешь меня братом, Ши.
Постоялый двор все встречал и провожал гостей, вот только за столом остались теперь лишь мы втроем: я, Хуан То и Юэ Шэнь.
Потянувшись к еде, я встретил преграду в виде руки Юэ Шэнь.
– Не прикасайтесь к этим блюдам, ваше величество, – произнесла она.
– Почему?
– Они отравлены. – Она перевела взгляд на Хуан То и холодно продолжила: – Разве не ты ответственен за проверку еды? Почему в ней яд?
Не поднимая головы, Хуан То тихо произнес:
– Ты в чем-то меня обвиняешь, Юэ Шэнь?
– Именно.
Лунный свет мгновенно оказался у горла целителя, и мне пришлось призвать ледяной клинок, чтобы помешать ему двинуться дальше.
– Хватит, Юэ Шэнь, – предупредил я. – Перестаньте уже подозревать друг друга.
Юэ Шэнь рванулась к Хуан То, бросив:
– Этому не бывать.
Хуан То склонился под ее яростными атаками, и я поспешил к нему, на ходу остановив снежным ветром Лунный свет Юэ Шэнь. Она перевела на меня удивленный взгляд, словно не веря, что я пошел против нее, и в это мгновение ее глаза застыли. Хуан То воспользовался моим вмешательством и обрушил сильный удар на ее шею. Обернувшись, я увидел усмешку на его губах.
С застывшей обидой в глазах Юэ Шэнь рухнула на пол. Обида быстро сменилась выражением боли, и я заметил, как из уголка ее глаза скатилась хрустальная слеза.
Юэ Шэнь и Чао Я похоронили за постоялым двором рядом с могилами Ляо Цзяня и Пянь Фэна. Черные бугорки земли на фоне уже заросших молодой травой могил резали глаза, словно подчеркивая нерушимую связь между жизнью и смертью.
Хуан То и я молча стояли рядом на пронизывающем ветру.
– Почему ты убил Юэ Шэнь, Хуан То?
– Она собиралась убить меня.
– Разве ты не заметил меня? У нее не было и шанса.
Ответом мне послужили молчание и вновь появившаяся на его губах таинственная улыбка.
– Думаю, дальше нам лучше разделиться, ваше величество, – произнес он.
– Разделиться? Что ты…
– Я хочу вернуться в Снежную крепость. Пусть для вас она не более чем игрушка, но там меня по-прежнему ждет весь мой клан, для них я – бог.
– Ты хочешь отказаться от нашей цели?
– Вы верите, что вас там что-то ждет? У этой дороги не видно конца, и во мне совсем не осталось сил ее продолжать. Я хочу вернуться, ваше величество.
Когда он уходил прочь, я двинулся за ним.
– Хуан То, – резко бросил я. – Ты и есть настоящий страж Запада?
Все так же оставаясь спиной ко мне, он произнес:
– Какой смысл спрашивать это теперь, Ка Со? Ты все еще надеешься пересечь западные земли? Ты даже не справился с их стражем, куда тебе тягаться с Юань Цзи?
Я рванулся к нему, прежде чем он успел исчезнуть в густом тумане.
– Я не позволю тебе уйти, если ты и есть страж Запада, – произнес я и направил в его шею острие меча.
Хуан То посмотрел на меня и слабо улыбнулся:
– И все же я – не он, ты веришь мне?
Хуан То погиб от моей руки. Его белая сверкающая кровь залила лезвие моего меча, и до меня донесся его охрипший голос:
– Ваше величество, хватит этих оков, будьте свободны…
Мы находились на границе смертного мира, созданного стражем Запада. Она представляла собой огромное поле золотистой пшеницы, ослепительной, как солнечный свет. По ее верхам вперед пронесся ветер, и там, вдалеке, я заметил одиноко падавшие снежинки. Я знал, что стоит мне пройти до конца и я вернусь в Снежную крепость, в свою одинокую жизнь, где меня ждут еще сотни, тысячи лет такого же одиночества.
Хуан То с такой же грустной улыбкой, как у Юэ Шэнь, рухнул на поле. Его длинные волосы рассыпались по пшенице подобно серебряным нитям, а пропитанная кровью мантия прилипла к черной земле. Он напоминал серую птицу, взмахнувшую темными крыльями.
Я перевел взгляд на сизое небо: над полем низко кружили птицы, отказываясь покидать золотые просторы. Как и потерянный, лишившийся надежды правитель, они не знали, в каком направлении лететь дальше.
Мне никогда не думалось, что однажды я
