жизнь играла всеми красками праздника, а заботы утонули в разноцветных огнях. Тимур или Вано – или какое у него там еще кошачье имя – не стесняясь, лапал меня и не позволял ни на секунду расслабиться, за что я была только благодарна. Мы совместно попробовали все, что предлагалось в этом доме, а ассортименту позавидовал бы любой бар. Музыка становилась только громче, и теперь я верила Юльке – предела веселью нет. Кому нужны всякие проблемные бизнесы, когда жизнь вот прямо тут, на грани разрыва барабанных перепонок?
В очередном порыве крутанулась в объятиях Тимура-Вано, снова выхватила у него бутылку, чтобы освежить дыхание… и замерла: возле входа стояла троица и от меня взглядов не отрывала. Петр Саныч хмурился, Алексей Алексеевич озирался, а Рома хохотал в полный голос. Я покачнулась, но незаменимый Тимур поддержал меня, не позволив упасть со стола. Что они так вылупились? Ну да, я кручу недавно снятой футболкой над головой – и что с того? Я же в бюстгальтере! Смеется он… весело ему! Прижалась поближе к партнеру по танцам, он уже привычно прошелся руками по моей голой спине. Я притянула его ближе. Сейчас кое-кто смеяться перестанет, вот точно говорю! Но на поцелуй так и не решилась – расхохоталась Вано в лицо. А тут и Петр Александрович подоспел: схватил меня снизу и рванул на себя. Силищи в этом потрепанном жизнью теле было еще предостаточно!
Я удобно устроилась в его руках, примостила голову к плечу:
– Какими судьбами и вы тут?
– Вот же… Никогда не думал, что тебе воспитания не хватает! Футболку хоть надень, стыдоба!
Стыдоба ему… Я же в бюстгальтере!
– Дядь Петь, выпей со мной, будь старым другом.
Перед нами нарисовался Тимур-Вано и праведно возмутился:
– Дедуля, ты куда мою девочку понес? Или ты… папа? – сказал и тут же сам испугался произнесенного. – Лариса, это… папа?
Его просто отпихнули в сторону. Не уверена, что Рома прямо-таки ревновал, а не просто расчищал своему недавнему начальнику путь. Меня вынесли на свежий воздух, поставили на планету и насильно натянули футболку. Они что, не видят, что я в бюстгальтере?
Я под тремя взглядами все же немного стушевалась.
– Ну и что вы тут забыли?
Поскольку Рома с Алексеем продолжали усмехаться и даже успели подсечь какого-то парня, чтобы бессовестно отнять у него бутылку, за всех отвечал Петр Саныч:
– Так я волновался за тебя, дуреха! Мало ли, что там Сергей Васильевич наговорил и в каком ты состоянии? Звонил тебе, потом Марии Витальевне… Я решил, что ты к кому-то из нас троих отправишься, а тебя все нет! Вот мы втроем и собрались тебя разыскивать… Алексей вспомнил про дом твоей подруги.
– Дядь Петь, – я шатнулась в его сторону и дважды хлопнула по плечу, – я уже давно не маленькая! Выросла! На днях… Ты что же, не в курсе, что я теперь большу-у-ущий начальник?
Он только отмахнулся и двинулся мимо меня к машине.
– Ребят, прекращайте пить и тащите ее за мной. Поживет у меня, пока все не утрясется.
– О-о-о! – я вытянула губы трубочкой и высказала свое мнение на этот счет. – Какие сердитые предатели моей семьи!
Рома свободной от бутылки рукой подхватил меня под локоть, Алексей уцепился с другой стороны. Они даже не удосужились меня развернуть в нужном направлении – так спиной вперед и повели.
– Какая вы дружная команда, сил нет! – восхищалась я. – Лешенька, а ты на чьей стороне?
– На стороне любого, кто беспокоится о твоей безопасности.
– Ясно. Зануда. А ты, Ромашечкин?
Я запнулась и повисла на руках – пусть тогда уж волоком тащат, у меня есть более важные дела, чем ногами перебирать. Откинула голову вверх и уставилась на его подбородок в ожидании ответа.
– Я точно не на стороне Бергманов. Но ты смешная. Станцуешь потом для меня на столе?
– Оу, какой злопамятный! А ты для меня станцуешь?
Он глянул вниз и подмигнул – видимо, это был какой-то ответ, но я не уверена, что точно положительный.
– Говори словами! Я тебя вообще никогда не понимаю!
Он улыбнулся, передал Алексею на другую сторону бутылку.
– Станцую. Вот только для начала мне тебя у старины Саныча надо украсть.
– Я тебе украду! – Петр Александрович где-то за спиной тоже почему-то смеялся. – Хотя… не вижу ничего плохого в ваших отношениях. Если бы вы поженились, то компания сама собой бы восстановилась – всем хорошо. А мне лучше всех.
Я насупилась, выпятила нижнюю губу – так недовольство показывать легче.
– Так, парни, разверните-ка меня! У меня пара слов есть для старого негодяя!
Рома пошел по кругу вперед, вынудив Тавригина идти назад. Таким образом я теперь могла смотреть на Петра Саныча. Они оба за моей спиной занялись бутылкой.
– Ты на что это намекаешь, дядь Петь? Что я… за этого вот… – я показала большим пальцем назад, – замуж собираюсь?!
– Не-не, – сообразил и Рома. – Пусть даже не собирается!
Мужчина продолжал хохотать – в такие годы ему совсем разум отказал:
– Дело молодое, разберетесь. Если вас в одной комнате запереть, то вы там сами поженитесь. Раз несколько.
– О. – Рома шагнул вперед. – А поскорее заприте нас в одной комнате. Я только за.
Тавригин рукой поддержал меня, поэтому я не завалилась от возмущения назад.
– Мы с этим гадом так друг друга не выносим, что если нас насильно поженить, то я его ночью придушу. Только ребенка сделаем – хочу ребенка с искрящимися глазами!
– Какими глазами? – засмеялся под боком Рома.
Я двумя пальцами показала на него:
– Вот такими – хитрыми и подлыми! О, кстати, вспомнила! Ты должен передать нашему Лешеньке полпроцента акций! Это приказ!
Рома наконец-то перестал хохотать и прищурился:
– Я не уверен, надо подумать… Ладно, поцелуй меня, тогда передам.
Ну, в общем, если надо для дела… Я повисла на его шее и дотянулась до губ. Рома тут же перехватил и меня, и инициативу. Где-то на краю сознания слышалось:
– Так он уже передал. Часа три назад.
Пусть несут эту чушь – мне-то какая разница? Лишь бы он продолжал… вот именно как делает, так и продолжал. Ничего не надо менять! Нас как-то вместе, не отлепляя друг от друга, запихнули в машину, а с передних сидений так и раздавался неуместный смех.
– Ты правда считаешь, что их можно поженить? Это был бы выход…
– Сергей Васильевич тогда убьет обоих. Так что выход получился бы трагическим…
Рома оторвался от меня, чтобы вставить мнение:
– Не надо нас женить. Но в одной комнате заприте.
Но Петр Александрович с неожиданной серьезностью рявкнул:
– Размечтался! Ты у меня не останешься!
Мы недовольно простонали друг другу в рот – пусть знает, старый хрыч, что он нам не нравится вместе со своей угрюмо-ответственной рожей!
А потом меня все-таки вырвали из теплых объятий, уволокли в замок дракона и заточили в башне. Но я не возмущалась, силы куда-то пропали. Уснула мгновенно, едва коснулась подушки.
* * *
Утром голова гудела, но душ вернул к жизни. Моя сумка осталась у Юльки, поэтому я привела себя в порядок подручными средствами. Да уж, вид совсем не соответствует теперешнему положению. Вышла к Петру Александровичу, который на кухне жарил яичницу. Стыдно, но я не в том состоянии, чтобы тратить энергию на стыд. Села на высокий стул перед стойкой.
– Петр Саныч, скажите честно – Рома не успокоится, пока не захватит контроль над компанией?
– Доброе утро, белобрысая.
Старик выглядел задумчивым – ни грамма вчерашнего веселья.
– Петр Саныч!
– Лариса… я не знаю. Год назад сказал бы, что именно так. Сейчас, в связи с тобой… может быть, он передумает…
– Думаешь, что я ему нравлюсь?
Старик протянул руку и потрепал меня по волосам – никак не может привыкнуть, что мне давно не пять лет.
– Видишь ли, дело совсем не в этом. Если он отступится от компании из-за тебя, то получится, что предал память отца. Если ты захочешь быть с ним, то получится, что ты пошла против своей семьи. А я вас обоих хорошо знаю – и без понятия, на кого ставить.
Сейчас, на трезвую голову, ситуация именно такой и выглядела. Кому-то пришлось бы серьезно проиграть для того,
