хватится головой о чугунную печь, только мозги вылетели… Молодая баба завизжала, глаза у ней под лоб закатились, успела только крикнуть: «Проклятые!» да и грохнулась на пол. Лейтенант мой ослабел должно быть, да как кинется вон на свежий воздух… Ну, а я остался…
– Зачем остался? – спросил кто-то.
Спросила-то Кэт, только голоса ее не узнали, да и лицо ее все переменилось. А Бобби Гукер продолжал:
– Ведь у ней платье было разорвано, с одного плеча совсем вплоть до пояса сорвано, шея и грудь вся наружу, а как повалилась навзничь, так и вовсе – на вон тебе! Вот я и вижу, что на шее у нее шнурочек, а на шнурке мешочек подозрительный. Вот я этот мешочек сорвал, пошарил, еще нет ли чего, на добычу в карман. После, мол, рассмотрю, что за находка?.. Вот в этом-то мешочке и завалялся этот перстенечек со стеклышком… Это уже твое счастье, твоими молитвами, мой ангелочек. Я тогда же о тебе вспомнил, когда рассмотрел, в чем дело… Ну, дай же, я тебя еще раз поцелую, моя голубка!
Но тут произошло нечто, смысл чего не сразу все поняли.
Кэт с силой рванулась из объятий Бобби, чуть не опрокинула стол, заставленный бутылками и объедками блюд, швырнула прямо в лицо своему жениху драгоценный перстень и, отхаркнувшись, метко плюнула ему туда же.
– Мерзавец, подлец, вор, проклятый помощник палача! – кричала она, задыхаясь от бешенства… Потом зарыдала, и в ее рыданиях слышалось: – А я, было, думала, что ты вернешься честным солдатом!
Девушка почти бегом миновала все залы ресторана, сшибла даже с ног двух захмелевших джентльменов и скрылась за дверью.
С минуту царило общее молчание.
– Нет, этого нельзя так оставить! – первый заговорил джентльмен в черном сюртуке с цилиндром. – Этого нельзя так оставить… Это я говорю! В лице нашего бравого войска оскорблено гордое британское знамя, поругана наша блестящая армия… Это так оставить нельзя. Кто эта женщина?
– А это ирландка одна – она прачкой служит в доме «Брукс и компания», – сообщил мистер Пупель. – Я ее знаю. Необузданная девка и очень дурного поведения…
– Ирландка! – протянул джентльмен. – Ну, так я и знал – ни одна англичанка не могла бы быть способна на такую наглую неблагодарность… Ирландка – это другое дело… Но, во всяком случае, надо составить акт… Вы, милостивый государь, – он обратился к Бобби, – вы ничего не будете иметь, если мы начнем дело о гнусном оскорблении публично, в вашем благородном лице, гордого, незапятнанного британского знамени?..
– А кольцо!? – вдруг опомнился, наконец, Бобби. – Кольцо где? Она его швырнула, оно должно быть здесь… Надо искать… Помогите, господа, ради бога!
И все бросились искать, очень усердно искали, но ничего не нашли, принесли ручные лампы, зажигали свечи, чиркали спичками, лазили под столами – кольцо как сквозь землю провалилось.
– Ведь это целое состояние! – всхлипывал Бобби, на этот раз почти отрезвев от перенесенного потрясения…
И вдруг его осенила мысль: «А если Кэт только вид сделала, что швырнула, а сама зажала его в руке… А если…» Тут он громко решил:
– Это кольцо унесла с собой девка. Она потеряла на него права, значит, она его украла! Тоби, друг, где она живет?
– Конечно она его украла! – согласился и джентльмен с цилиндром и даже сам мистер Пупель.
– Конечно, она его украла! – послышались и другие более уверенные голоса…
Обвинение тяжкое, грозящее бедной Кэт большими неприятностями. Но тут поднялась на ноги и даже влезла с ногами на стол одна из пестрых шляпок.
– Джентльмены! – закричала она визгливым голосом. – Стыдно так обижать честную девушку… Стыдно! Я сама видела, как этот перстень звякнул о поганый нос этого хвастуна и враля…
– Что?! – заорали негодующие голоса… – Что она говорит? Как смеет!
– Плевать мне на ваши крики! Не испугаете. Анна, дай-ка мне вон ту пустую бутылку, на всякий случай. Слушайте, джентльмены! Я сама видела, как перстень потом ударился о стол, как свалился и откатился в мою сторону и прямо к моим ногам. Вот он!
И все увидали в ее руках знакомую ярко сверкающую точку.
– Эх! – продолжала пестрая шляпка, все еще стоя на столе. – Хотела было я удержать эту пустяковину, думала пожить по-человечески, да вижу, что вы, джентльмены, собирались погубить невинную, честную работницу – совесть моя и заговорила…
Она соскочила со стола и подбежала к Бобу…
– На тебе, бери в руки… Смотрите! При всех отдаю! Только берегись: на этом кольце – кровь младенца… Кто его будет носить, быть тому повешенному… Ха-ха-ха!.. Анна, пойдем…
– И то правда! Уйдем, Дженни, а то еще поколотят… Они ведь все храбры с бабами… Слышала?
И девушки, накинув легкие плащики и забрав свои дырявые зонтики, направились к выходу…
Но тут еще не кончились все злоключения африканского героя. За ужин и все выпитое пришлось расплачиваться. Сам мистер Попель стоял перед джентльменами с предлинным счетом. Бобби Гукер искал свой кошелек с золотом, тот самый, что все видели, но этого кошелька не оказалось, его, очевидно, в общей суматохе украл кто-нибудь из патриотов. И попал злополучный перстень в руки хозяина бара «Стоп», как залог до полной расплаты.
Орел в полете
Картинка
Сидел орел в густом ивняке, кончал обед, добытый в бою.
Подбил он сегодня на полете белого, пушистого лебедя, и вместе с этой добычей спустился на землю, прямо в кусты, в уютное, тихое место; с жадностью принялся за лакомое лебяжье тело, – ничего не видит… Притихла зеленая травка, не колышутся голубые звездочки полевых цветов белой ромашки с желтыми донцами, недвижим серый мох кочковатый… Разносится кругом нежный лебяжий пух и плавно садится на ивовых кустах, цепляется на высоких стеблях репейника.
Де слышит, не замечает ничего вокруг себя хищник, глаза налились кровью, черные перья топорщатся гребнем на сильной, упругой шее, хриплый клекот в горле слышится.
Наелся орел, встряхнулся, расправил крылья и вокруг озирается.
Чуть-чуть колышет летний ветерок чащу кустов; где-то далеко, далеко заливается малиновка; трещат кузнечики; гудит шмель басом, зарываясь в цветочные венчики; шуршит ящерка в сухой листве, робко пробираясь к ближнему ручью; выглянула улитка из-под шляпки березовика шевелит ронжами; выполз на свежеразрытую кучку земли дымчатый бархатистый крот, захотелось, знать, погреться и он… В теплом, ароматическом воздухе носится переливами тихий звон, мелодичный посвист… Так всё мирно, приветливо…
Скучно-скучно вольной птице!.. Закрывают густые кусты широкую, бесконечную даль от зорких орлиных глаз. Шагнул орел, расправил крылья, взмахнул
