и ломать!
— Сейчас мигом исправлю, — отвечает Лихай.
Слышится скрежет, затем раздается оглушительный грохот.
— Ах ты, чудо шестипалое! — теперь я узнаю голос Серафимы Трофимовны. — Да чтобы гореть тебе в аду! Всё, всё поломал, перепоганил, недоумок чертовый!
Немного отодвигаю занавеску у окна, выходящего во двор и выглядываю в щелочку. Двор Серафимы Трофимовны и не узнать, словно торнадо пролетело, все сарайки и конюшни по досочкам раскидало. Лихай громко смеется, выбегает за калитку, волоча за собой цепь и забор с треском валится на землю.
— Ух, юродливый, чтобы тебя наконец черти забрали, — грозит ему вслед Серафима Трофимовна.
А Лихай только хохочет, скачет по дороге, размахивая длинной цепью. И после каждого взмаха у соседних дворов что-то да ломается: то крыша у сарая съезжает, то штакетник из забора вылетает, а у кого и ворота падают. Вскоре Лихай исчезает за поворотом.
Перевожу дух, отпираю все замки, выхожу на крылечко.
— Дарина, всё с тобой в порядке? — взволнованно спрашивает Серафима Трофимовна, быстро поднимаясь по ступенькам.
— Угу, — киваю я. — Там и дома много вещей поломалось, — признаюсь я.
— Ну, не беда, — отмахивается Серафима Трофимовна, — главное, что ты цела.
Мы идем в дом, Серафима Трофимовна видит разгром и всплескивает руками, хватается за голову и снова выкрикивает проклятия в адрес Лихая.
— Успокойся, Ягодина, не в безделушках счастье, — доносится громкий бас Корнея Иваныча. — А Алексия я приструню, не придет он больше к тебе, не бойся, и девчонку твою не тронет, если сама она опять к нему не полезет.
— Корней Иваныч, — оборачиваюсь я к нему, — я же не просто из любопытства к нему зашла. У него на цепи друг мой, Кирилл, он с нами был, а потом потерялся. Как бы его обратно вернуть?
— А никак, — откликается Корней Иваныч, — кто на цепь Лихаю попался, тот обратно уже не вертается.
— Но Лихай же вас слушается, может, вы могли бы как-нибудь помочь Кириллу, — прошу я.
— Кроме него самого, никто ему помочь уже не сможет, коли он сам не захочет, — вздыхает Корней Иваныч. — Если я силой его уведу, он сам обратно вертается по первому же зову Лихая.
— А что ему нужно сделать, чтобы спастись?
— Стремиться к свету, перестать вокруг видеть одну лишь тьму, теперь только он сам за себя в ответе, — объясняет Корней Иваныч. — Он поддался страху и совершил преступление.
— Какое преступление?
— Ему предложили выбрать самому спастись, а девушку свою погубить или обоим пропадать. Он выбрал себя спасти, его отпустили и в лесу, отягощенный совершенным поступком, он стал легкой добычей для нашего Лихая.
Хмурюсь. Ах, вот как, значит, было дело. Из-за Кирилла Аня утонула в колодце, вот пускай сам теперь и выкручивается.
— А ты больше к ним не лезь, сунешься ещё раз во двор к Лихаю и даже мне тебя не спасти, — предостерегает Корней Иваныч.
— Хорошо, — киваю я.
Глава 14. Калинов мост
Утром встаю как обычно, завтракаю вместе с Серафимой Трофимовной. Она мне наказывает больше по чужим дворам не ходить, не то снова я во что-нибудь вляпаюсь. Да я и сама боюсь, больше не в жизнь ни в один двор одна не зайду.
— И никуда не суй свой любопытный нос, а то без него останешься, как Варвара наша, — говорит она.
— А что с ней? — удивляюсь я.
— Да ничего, — хмурится она, — нашей любопытной Варваре на базаре нос оторвали!
От её слов чуть горячий чай на себя не проливаю, мне смешно, хочется захохотать во всё горло, смотрю на Серафиму Трофимовну, а она по ходу не шутит.
— Серьезно? — уточняю я.
— Конечно, — кивает она, отхлебывает чай и прикусывает куском сахара. — А нечего совать его куда не следует.
— На каком базаре? — тут же спохватываюсь я.
— Да пока ты неделю лежала, обоз приходил, базар тут был, — нехотя признается Серафима Трофимовна.
— Вы же говорили мне, что не было его ещё, — вспыхиваю я.
— Ну тогда не было, а потом ты снова заснула, как снегу намело, ну я не стала тебя будить, — отмахивается старушка.
— Что?
От мысли, что я ещё неделю проспала и пропустила обоз, мне становится дурно.
— Да не переживай ты так, другой придет, — равнодушно заявляет она.
— Когда? Вы же говорили, что раз в полгода приходит, — возмущаюсь я.
— Ну как наметет снова снегу, так и придет, — отвечает она. — Всё равно ты бы не смогла уехать, холода жуткие стояли, мороз так и трещал. Замерзла бы ты в своей худой одежонке.
Злюсь на неё. По ходу она специально меня усыпила, чтобы я пропустила обоз и не уехала никуда. В следующий раз мне нужно быть настороже и не поддаваться ей. И ещё её намек на то, что не даст она мне в дорогу теплую одежду покоробил меня. Молча встаю и иду в коридор одеваться.
Сегодня намного теплее, чем вчера, удивительно, как быстро здесь меняется погода. Надеваю свою ветровку и кроссовки и прусь на работу. На почте Пелагеюшка выдает мне полную сумку, напичканную толстыми журналами и пухлыми конвертами, и как-то подозрительно на меня смотрит своим большим немигающим глазом, словно знает, что я скрыла и тайно прочитала одно письмо. Ничего ей не говорю, беру почту и тащусь на выход. Уже на крылечке вытаскиваю из кармана то письмо и сую в сумку. Топаю по адресам.
На всех улицах тепло, а на Нечистой опять холодно, и даже снег до сих пор лежит, ветрище задувает и небо тучами плотно затянуто. Подхожу к первым воротам, как раз к дому этой самой Марфушеньки, достаю письма. Одно вчерашнее, а второе новое сегодняшнее. Вздыхаю, а вдруг догадаются, что я это письмо вчера вскрывала? Ну если что скажу, что в сумке затерялось, не заметила его.
Только хочу в ящик положить, как слышу шипение за воротами, да такое, что мороз по коже. Сую в прорезь, да сразу два письма, а щель узкая, оба конверта вместе не пролазят, застревают. Шипение раздается громче, к тому же прибавляется стук от копыт, будто кто топчется с той стороны, царапает рогами ворота, дышит шумно и со свистом. Калитка со скрипом отворяется, и я в страхе отскакиваю, так и оставляя в прорези торчать конверты. Дверка распахивается, заглядываю за калитку, но там никого нет, только нетронутый почерневший снег. Осторожно делаю пару шажочков по направлению к воротам, и дверка вдруг резко захлопывается. Смотрю на почтовый ящик — пусто, писем нет. Судорожно сглатываю и иду к следующему дому.
Там меня уже ждут. Высокая худая женщина
