небольшой поляной между дубами и забором из колючей проволоки полыхнуло небо. Жанна и другие дети завизжали. Мистер Ли присел на корточки на поляне рядом с дымящимся цилиндром. Вспышка спички и еще один взрыв. Ночь вновь засияла россыпью сверкающих искр.
Поведет ли Чарли девочек сегодня вечером на пирс Оушен-парка посмотреть фейерверк, как они делали все прошлые годы? Ему следовало бы не забыть вату для ушей Хелен, иначе она заплачет от шума. И не позволять Эви ходить босиком по пирсу, иначе она занозит ступни.
Сердце Мириэль болело из-за того, что их не было рядом. Она сидела на обнаженном корне, подтянув колени к груди, наблюдая, как в небе расцвел последний фейерверк, прежде чем сотрудники колонии конфисковали взрывчатку мистера Ли.
Глава 30
Карвилл гудел от разговоров о вечеринке Четвертого июля спустя еще несколько дней. Hot Rocks теперь стали местными знаменитостями и уже пообещали сыграть на День благодарения и Рождество. Даже лягушачьи бега были расценены как успешные. В колонии стали больше улыбаться. Приветствовать друг друга на дорожках. Меньше людей жаловались, ожидая очереди на инъекцию чаульмугры. Возможно, Фрэнк был прав. Возможно, не только их тела нуждались в исцелении, но и их души.
Через полторы недели, когда Мириэль в перевязочной клинике снимала повязки с руки пациента, тот спросил:
– Это же вы достали лягушек-быков для детей, не так ли?
– Для гонки? Да, я.
– Это правда, что, когда вы их ловили, вам пришлось отбиваться от аллигаторов?
Мириэль не смогла удержаться от улыбки. Сплетни распространялись в Карвилле так же, как и везде. И в кои-то веки это было приятно, потому что тебя восхваляли, а не злословили.
– Кажется, мы и впрямь наткнулись на одного или двух аллигаторов.
Нижняя полоска марли засохла и намертво прилипла к коже мужчины. Мириэль смочила ее водой и начала аккуратно, поочередно с каждого уголка, сдвигать ее.
– Вам следовало бы начать бизнес по продаже лягушек, чтобы люди могли поджарить их на своих электроплитках. Это наверняка будет вкуснее всего, что готовит шеф-повар из курицы.
– Буду иметь в виду, – улыбнулась она, хотя знала, что скорее наденет хлопчатобумажные чулки, чем вернется на то болото.
В конце дня, когда Мириэль собрала в мешки дневной мусор – обрывки марли, пустые тюбики с мазью, грязные повязки – и вынесла их наружу, чтобы отнести на мусоросжигательный завод, она вдруг поняла, что Гектор не приходил на перевязку. На прошлой неделе раны и узелки на его ногах заживали хорошо. Может быть, теперь они затянулись полностью?
Но в тот вечер за ужином Мириэль не увидела его и в столовой. Наверное, ест в своей комнате после долгого рабочего дня, успокоила она себя. Она сидела рядом с Айрин за привычным столиком и слушала, как ее соседи по дому рассказывают о бегуне по прозвищу Летающий Финн и о каком-то мировом рекорде, который он только что побил. Это была значимая новость, которую передавали по радио. Но даже если спортсмен действительно красивее Валентино, как настаивала Айрин, его сколь бы то ни было быстрый рывок – тема, мало интересовавшая Мириэль. Однако она рассмеялась, когда Мэдж предложила Айрин сделать его мужем номер три.
Жанне, казалось, тоже не было дела до спортсмена. Пока женщины разговаривали, она соорудила на своей тарелке башню из картофельного салата с водопадом гороха, низвергающимся с одной стороны. Если бы это сделала Эви, Мириэль потребовала бы, чтобы дочь не играла со своей едой. Но что в этом плохого? Мириэль выудила помидор черри из остатков своего салата и пристроила его на вершине башни. Они обе захихикали, хотя Мириэль одновременно почувствовала укол сожаления. Ей, как матери, следовало бы больше играть с дочкой и меньше ругаться. Когда она вернется домой, обязательно позволит больше шалостей, даже за обеденным столом. Будь проклята Миссис Пост и ее книга по этикету!
Закончив есть, они собрали грязную посуду и бросили подносы на стойку. Мэдж предложила сыграть в бридж на заднем дворике, как только солнце сядет и болотистый воздух остынет. Мириэль согласилась, что Жанна будет в ее команде, если пообещает просидеть всю игру, не жалуясь, что ей скучно. Выходя, Мириэль взглянула на доску объявлений, висящую на стене рядом с дверью.
Расписание богослужений в обеих часовнях было прикреплено к доске вместе с написанными от руки рекламными объявлениями обо всем – от запчастей для велосипедов до стрижек. В углу был список из лазарета – реестр имен, обновляемый всякий раз, когда пациент поступал или выписывался.
Мириэль застыла, вызвав ворчание жителей, толпящихся позади. Имя Гектора оказалось в списке.
Вместо того чтобы направиться к себе домой, она поспешила по дорожке к мужскому лазарету. Существовали самые разные причины, по которым пациент попадал туда. Некоторые из них были пугающе серьезными, такими как пневмония, заражение крови или поражение гортани, когда узелки заполняли дыхательное горло, и пациент медленно задыхался, если не удавалось сделать трахеотомию. Но остальные не были смертельными, напомнила себе Мириэль. Легкая реакция, переутомление, воспаление глаз.
За исключением особых обстоятельств, женщинам не разрешалось находиться в мужском лазарете. К счастью, единственной дежурной медсестрой оказалась добродушная сестра Лоретта.
– Миссис Марвин, почему вы здесь? Ваша смена?
– Завтра, – ответила она. – И в женском лазарете.
– Да, верно. – Она взяла Мириэль за руку и погладила ее. Ее покрытая возрастными пятнами кожа всегда была мягкой и прохладной. – Эти долгие летние дни так сбивают меня с толку.
– Я пришла спросить о Гекторе.
– Боюсь, нефрит.
– Насколько серьезно?
– Еще слишком рано говорит о чем-то, дорогуша.
– Могу я его увидеть?
Сестра Лоретта огляделась, словно желая убедиться, что сестры Верены там нет, затем кивнула.
– Пятнадцатая кровать. Просто быстрый визит, учти.
Мириэль прошла по центральному проходу комнаты мимо нескольких кроватей, прежде чем увидела Гектора. Верхний свет уже был выключен, но сумеречный свет проникал через открытые окна.
Мужчина спал. Мириэль пододвинула табурет и села, однако не стала его будить. С момента их отъезда из Калифорнии прошло пять месяцев. Как она боялась его и всех остальных в том товарном вагоне! Как мало она знала об этой болезни!
Она подоткнула одеяло ему под плечи и убедилась, что стакан, стоящий на тумбочке, наполнен водой. Его лицо выглядело опухшим, закрытые глаза были похожи на набитые подушки, вдавленные в глазницы. Нехороший знак. Подобные отеки случались, когда почки не работали и организм не мог избавиться от жидкости, так учила ее сестра Верена. Но Мириэль видела, как женщинам с такими отеками внезапно становилось лучше, их судна, сухие минуту назад, в
