смерть Исидора Феоклиста.
Если бы Варсаний хоть раз в своей жизни сдался и уступил, то никогда бы не достиг своих нынешних высот. Любое невзгоды и неудачи лишь закаляли его характер и оттачивали мышление. Сейчас, меряя ровными шагами землю, он прокручивал и прокручивал в голове прошедший совет и все более убеждался в своей правоте: «Иоанн опасен, и его нейтрализация на сегодня выходит на передний план».
«Не раскрывая своих намерений полностью, — размышлял Сцинарион, — я могу не многое. Уговорить некоторых варварских вождей не мараться грязной работой, но… На вспомогательную конницу и так никто особо не рассчитывает, а дикие легионы выполнят приказ, и этому не помешать. Зоя в своей зашоренности не видит всей картины целиком. Она рассчитывает, что продолжение кампании предоставит ей случай избавиться от Иоанна. Сейчас поди радуется вместе с братом, даже не подозревая в какое дерьмо они вляпались. Ведь если штурм, благодаря затее Иоанна, пройдет удачно, то вся армия будет на его стороне, а им останется разве что бегство».
Великий логофет прошагал через половину лагеря, даже не заметив, а из полной погруженности в себя его вывел окрик охранника:
— Стой! Куда прешь!
'Давненько я не слышал ничего подобного, — усмехнулся Варсаний. — Сегодня поистине день сюрпризов.
Не зная в лицо, в нем трудно было заподозрить второго человека в империи. Простая, хоть и из очень дорого сукна далматика, никаких украшений, золотых цепей и фибул. На вид чиновник среднего звена, не более.
Подняв взгляд на щекастое румяное лицо с большими навыкате глазами, Сцинарион произнес спокойно, позволив себе воспринять ситуацию с юмором:
— Пойди-ка, сынок, и скажи кому-нибудь из старших, что здесь стоит Великий логофет империи Варсаний Сцинарион.
В ответ на недоверчивый взгляд ему пришлось повторить:
— Пойди, пойди, тебе же лучше будет.
В глазах стражника все еще держалось сомнение, но в словах странного человека была такая непоколебимая уверенность и сила, что тот предпочел за благо последовать совету.
Прибежавший через минуту молодой человек в мятой сутане, едва глянув, сразу же рассыпался в извинениях и, постоянно кланяясь, повел высокого гостя к приемному шатру Трибунала.
Расположившись в кресле, Варсаний, остановив жестом очередной поток извинений, спросил, глядя прямо в настороженные глаза послушника:
— Кто у вас теперь здесь старший?
— Я. — Ответ прозвучал с некоторой заминкой, не укрывшейся от гостя.
«Почему он так нервничает?» — заинтересовался логофет, но заострять внимание на этом не стал. Глотнув воды из принесенной ему глиняной кружки, он поинтересовался:
— Как зовут?
— Иеремий. — Послушник сложил руки на груди и согнулся в поклоне.
— Ну и как ты, Иеремий, справляешься?
Не меняя позы, молодой человек изобразил в голосе полную покорность судьбе:
— Стараюсь как могу! Все в воле Огнерожденного!
— Ну-ну! — Кивнув, Варсаний решил, что для соблюдения приличий этого вполне достаточно и перешел к тому, что его действительно интересовало. — Мне хотелось бы кое-что уточнить касательно обстоятельств смерти прокуратора.
В глазах послушника блеснула тревога, а лицо еще больше побледнело.
— Что именно?
— Многое. — Варсаний со стуком поставил кружку на стол. — Но для начала я хотел бы побеседовать с тем, кто последним видел Исидора Феоклиста.
Послушник замялся, а Сцинарион, следуя какому-то внезапному озарению, добавил:
— И еще… Я хотел бы увидеть тело покойного.
Вот теперь слуга Трибунала по-настоящему испугался и замотал головой:
— Нет, это невозможно!
— То есть… — От удивления, Варсаний даже немного растерялся. — Ты отказываешь мне, Великому логофету империи. Ты в своем уме?
Послушник затрясся и отчаянно забормотал:
— По правилам Трибунала, я не имею права. Только после освидетельствования специальной комиссией мирские власти могут…
— Хватит! — рявкнув, Сцинарион хватил кулаком по столу. — Я больше не желаю слушать этот бред! Либо я сейчас получу то, что хочу знать, либо через пять минут здесь будет преторианская схола, и я все равно узнаю то, что мне надо, но ты и весь твой выводок отправитесь на рудники как государственные изменники. Выбирай!
— Вы не имеете права! — жалобно проблеял Иеремий. — Священная комиссия…
— Священная комиссия далеко, — Варсаний резко оборвал причитания, — а я здесь. Так что выбирай.
Жесткий взгляд Великого логофета не оставлял сомнений, что он не задумываясь выполнит угрозу, и служитель, не выдержав, сдался.
— Хорошо, я покажу.
— Вот это другой разговор, — смягчив тон, Сцинарион поднялся, показывая, что он готов идти.
Глава 23
Послушник откинул покрывало с мертвого тела, и Варсаний чуть не отшатнулся от увиденного. Смерть прокуратора явно была не легкой.
— Его что, пытали? — Вопросительный взгляд логофета поднялся к держащему подсвечник Иеремию, и тот отрицательно покачал головой:
— Нет, что вы! Как можно!
Варсаний и сам понимал абсурдность своего вопроса, но искаженное чудовищной мукой лицо покойника не находило другого объяснения. Он брезгливо поморщился, глядя на скрученное судорогой тело, сточенные до мяса ногти и седые, как пакля, волосы.
— Так что же с ним произошло? — повторил он в который раз, и в который раз послушник недоуменно пожал плечами:
— Никто не знает. Многие видели, как он вошел в свой шатер, а с утра его нашли уже вот таким.
— Что он делал до этого? — Варсаний пытался выстроить цепочку. — С кем последним он разговаривал?
Иеремий вновь пожал плечами, словно говоря: «Все как всегда, ничего необычного».
— Допрашивал подследственного, потом пошел к себе. По пути ни с кем не говорил, значит, последним был экзекутор, если, конечно, они разговаривали.
Варсаний мысленно усмехнулся: «Действительно, что это я, чем же еще мог заниматься столь почтенный человек, как Исидор Феоклист». Все было крайне странно и непонятно, а все непонятное он терпеть не мог. Махнув рукой, мол, закрывай, хватит, Варсаний направился к выходу, растирая на ходу замершие пальцы. В подполе, где лежал труп, было чертовски холодно, и логофет с опаской подумал: «Как бы ни подцепить тут какую-нибудь заразу».
У самого выхода он обернулся:
— Труп не трогать. Я отправлю к вам своего менталиста, пусть понюхает, кто тут наследил, а сейчас пришли ко мне наверх того заплечных дел мастера, что последним говорил с прокуратором.
Наверху, постояв немного на солнышке и отогревшись от промозглости подземелья, Варсаний вновь вошел в шатер, где его принимали первоначально. Там, в дальнем углу, уже стоял здоровенный сутулый детина в кожаном фартуке и растерянным
