– А где Рас? Я помню, он был здесь, – бормочу я.
– Он ушёл.
– Он сильно плакал? Я просто такая ужасная. Я такая плохая, Оук. Я такая…
– Баунти. В этом вся ты. Тебя всегда было сложно понять. Пошли спать, завтра тебе будет ещё хуже, – Оук подхватывает меня на руки и несёт.
– Ты как принц, – шепчу я, мотая ногами. – Мне нравится, когда ты такой заботливый. Ты всегда меня носил в кровать, когда я засижусь допоздна. А я притворялась, что сплю, чтобы ты поднял меня на руки.
– Расскажу тебе секрет, Баунти, – Оук укладывает меня в кровать и накрывает одеялом.
– Я всегда знал, что ты не спишь, но порой в отношениях нужно притворяться слабым, чтобы кто-то мог о тебе позаботиться. Не всегда нужно думать о том, что будет дальше, а просто жить. С тобой я жил каждую секунду.
Это самая прекрасная сказка, которую я слышала за всю свою жизнь. Или сон. Да, это определённо сон, потому что ни один мужчина в здравом уме не будет целовать вонючий и пьяный рот. Но Оук целует его, а потом мой лоб.
Наверное, я слишком сильно зациклилась на Оуке Хантере, и он снова начал мне сниться. Но я не против, с ним всегда были самые идеальные сны.
Глава 19Не нужно говорить, как сильно у меня раскалывается голова наутро, а горло дерёт. Помимо этого, все мои мышцы ноют, словно я вчера бегала в гору и с горы. Самое ужасное, что я всё помню. Каждое своё слово. Каждое. И мне безумно стыдно за то, что я выкинула вчера. Я танцевала напротив зеркала со своим отражением, чуть не опрокинула ёлку в лобби, а ещё призналась Оуку во всех своих тайнах. И я знаю, что Раса не было, но вчера мои мысли скакали и я потеряла ориентиры. Я не хочу выбираться из-под одеяла и первый раз мечтаю о том, чтобы Оук исчез, тогда я избегу чудовищно неловкого момента.
Телефон в моём номере звонит, и я осторожно отвечаю.
– Да?
– Ну, наконец-то, Бонни. Мы вас ждём в ресторане на обед, завтрак вы все проспали. Начало третьего, дорогая. Думаю, вы хорошо повеселились, – произносит мама.
– О-о-о, ты даже не представляешь как.
– Я слышу по твоему охрипшему голосу. Тебя сильно тошнило?
– До сих пор тошнит.
– У тебя обезвоживание. Ничего страшного, Бонни, тебе нужен хороший обед и вода. Я жду тебя внизу.
– Но, мам…
Она кладёт трубку, а я издаю жалобный стон. Я бы поселилась под этим одеялом, если бы не нужно было послезавтра выезжать из отеля. А если я просто забаррикадирую двери? Всё же лучше, чем встретиться с Оуком. Мне так стыдно. Но выбора у меня нет. Если я не спущусь вниз, то мама придёт сюда. Она придёт не одна, а возьмёт с собой всю толпу наших семей. И они будут все читать мне лекцию о вреде алкоголя. Они просто найдут в моём лице единственного ребёнка из всех, кого можно отчитать. Они это сделают. Такое уже было, но тогда получил Оук. Я не хочу повторения.
Принимаю душ и даже не хочу смотреть на себя. Я выгляжу ужасно. Одевшись, спускаюсь вниз, постоянно принюхиваясь к себе. Мне кажется, что от меня воняет рвотой за версту. Замечаю наш большой столик и родителей, бурно обсуждающих что-то. Я останавливаюсь, любуясь ими. Как бы мой отец ни любил соревнования с Джерри, они всегда придут друг другу на помощь, как и остальные. Они всегда вместе. Всегда поддерживают друг друга и я мечтаю, чтобы в их возрасте у меня тоже была такая же тёплая компания.
– Удивительно, что единственный человек из наших детей, который почтил нас своим присутствием это ты, Бонни, – улыбается папа.
– Я не готова говорить сейчас. Похмелье и мне хочется сдохнуть, – бубню я.
– Милая, мы уже взяли тебе обед. Суп, жаркое и чай, – говорит с улыбкой мама. Отвечаю ей улыбкой и подхожу к столу. Хватаю свою тарелку и направляюсь к столику для наказанных. Сейчас это мой выбор.
Нехотя ем, заедая всё хлебом. Я обожаю хлеб. Обожаю поесть. Никогда не откажусь от еды.
Напротив меня садится папа, и я озадаченно поднимаю на него взгляд.
– Я не шумела.
– Я знаю, Бонни. Я хотел поговорить с тобой насчёт вчерашнего…
– Только не сегодня. Давай, через год, – скулю я.
– Нет, сегодня. Я извиняюсь за то, что сказал вчера. Но я разозлился, потому что вы так кричите постоянно. Это не вы. Это не те ребята, которых я знаю. И я решил манипулировать Рождеством, чтобы вы снова начали дружить. Это нас очень беспокоит. Хантеры безумно скучают по своему сыну, Картеры не понимают своего, а мы… мы просто ждём, когда всё образуется. Мы стараемся не лезть к вам, но всё же пытались помочь. Я поступил очень плохо. Я никогда не лишу тебя семьи, Бонни, – папа накрывает мою руку своей и в моих глазах скапливаются слёзы.
– Я тоже люблю тебя, пап.
– Но будь хорошей дочерью, собери для нас всех наших детей. Мы так ждали эту поездку, чтобы провести время с вами, ведь мы вас практически не видим. Мы скучаем, Бонни, по своим детям. Сделаешь это для меня?
– Конечно, пап. Я найду всех и притащу их сюда, – обещаю я.
– Отлично. А потом через два часа мы все пойдём смотреть на то, как я надеру задницу Джерри на соревнованиях по лепке снеговиков.
– Папа, – смеюсь я.
– А что? Он считает, что из-за того, что я сорвал спину пять лет назад, я ни на что не годен. Я ему покажу. Я сделаю его. Так вы говорите, да?
– Именно так.
– И мне нужна моя группа поддержки. Нас всегда было больше, – хмыкает он и поднимается из кресла.
– Ты у меня лучшая, Бонни. Ты сможешь помирить этих мальчишек. Ты всегда верила в хорошее, покажи им на своём примере, что Рождество сближает, – он целует меня в лоб и уходит к своему столику.
К сожалению, я не могу ему сказать, что его вера в меня необоснованная. Я уже сама не думаю, что какое-то чудо существует. Если бы оно существовало, то я бы никогда не оказалась в таком дерьме.
После обеда мне становится немного легче, тошнота проходит, но спать хочется безумно. Для начала, я выполню своё обещание, посмеюсь над папой и Джерри, а потом буду спать. О-о-о, да, моя вторая любимая вещь. Надеюсь, во сне меня убьёт гамбургером, и я никогда не проснусь, чтобы разбираться с тем, что я выкинула вчера.
Я поднимаюсь на этаж брата и Уиллоу и тут же замечаю незнакомую женщину, пытающуюся угомонить племянников и ещё накормить племянницу.
– Хм, привет. Я их тётя. Какие-то проблемы? – Хмуро спрашиваю я.
– Ох, добрый день. Да, у нас серьёзные проблемы. Моё оплаченное время прошло, но мистер и миссис Риджерс не пускают нас в номер. То есть они забаррикадировали дверь и там… – женщина сглатывает, бросая взгляд на закрытую дверь.
– Надо же, они воплотили мою идею в жизнь. Везёт. Сейчас их разбужу, – кривлюсь я и иду к номеру. Но как только я поднимаю руку, чтобы постучать, так слышу стоны Уиллоу. Чёрт, это не то, что я хотела бы слышать.
