граф Стрижинский выставил условие для заключения брака — наказать некоего дворянина, который отбросил тень на честь его драгоценной Анны. Анна Стрижинская тогда фрейлиной императрицы служила и из-за слухов её попросили со двора удалиться. Как раз перед твоим исчезновением это и случилось.
В памяти возник невнятный образ какой-то смешливой белокурой красавицы среди шелковых простыней шикарного номера отеля «Империал». Помнится, графская дочурка тогда сама усиленно напаивала меня, словно это было нужно. Можно же просто попросить…
Я усмехнулся, а капитан осуждающе фыркнул и продолжил:
— Сама она эти слухи и распространила, но это уже неважно. Повод есть, если ты только не будешь оспаривать вашу связь. Можно открыть дело о клевете и это отсрочит…
— Нет, — перебил я его. — Я никогда не стану вмешивать девушку в подобный скандал. Тем более, что это не клевета. Да и я буду хорош — обвинять девицу в соблазнении? Николай, ты не выспался?
— Но такой вариант…
— Это не вариант, — отрезал я. — Откуда у тебя вообще такие идеи?
— Я думаю, что тебя хотят убить, — выпалил он, понизив голос. — Это всё попахивает грандиозной подставой, Саша. Свидетелей нет, противник — профессионал, граф и вовсе появился ниоткуда. Ты что, не видишь к чему идет?
Это было уже очевидно.
Бретера, вероятно, даже как-нибудь накажут. Оштрафуют, например. Участвовать в дуэлях запретят. Киселёв сошлется на то, что наемник перестарался, наверняка там боевая травма психическая найдется или подобное. Граф вообще не при чем, ничего такого не планировал и не приказывал.
Придраться будет не к чему, особенно единственному родственнику, у которого на то нет средств. Да и вряд ли силы останутся после такого удара.
Интересно.
— Ну, так даже лучше, — улыбнулся я.
— Ты с ума сошел? — Головин выпучил глаза. — Ты что, собираешься в этом участвовать? Откажись от дуэли. Я найду деньги, чтобы заплатить отступные.
— Граф, — мой голос похолодел. — Никаких отступных. Никаких отказов и отсрочек. И больше подобных предложений я от тебя слышать не хочу, я ясно выразился?
— Ясно, — капитан отступил на полшага. — Извини, я просто…
— Да-да, переживаешь за меня. Ты лучше переживай по поводу того, где мы с тобой будем отмечать, — я вернул улыбку. — Всё, давай подпишем бумаги и уже поскорее с этим закончим.
Головин подозвал Веселкина и тот с немым укором в глазах занялся оформлением дуэли. Всё таки было непохоже, что штабс-ротмистр замешан, просто не повезло.
В бумагах конечно же был пункт «до любого исхода, удовлетворяющего сторону явного победителя». И такая сумма отступных, что я присвистнул. Дорого я стою, приятно.
Веселкин на прощание бросил сожалеющий взгляд. Тоже понял, к чему всё идет. Но остановить дуэль он был не в праве. Тому, что штабс-ротмистр не остался, хотя явно задумался над этим, я был даже рад. Мне тоже лишние свидетели ни к чему.
Соблюдая формальности, мы сошлись и представились друг другу, после чего остальные разошлись по своим сторонам.
В центре поляны остались мы с бретером.
В том, что передо мной хладнокровный убийца, я не сомневался. Его выдавал взгляд — равнодушный и совершенно мертвый. Ноль эмоций, ноль лишних движений и мыслей.
Не нужна ментальная магия, чтобы понять его намерения.
Притворяться, что я не умею держать шпагу, я не стал. С подобным человеком такой трюк не сработает, это не скучающий дворянин. Играть с таким означало подставиться под смертельный удар.
Но правила приличия я всё же не отбросил. Исполнил небольшой поклон, но вот вместо ответа получил усмешку.
Ну право, убийство убийством, а манеры забывать не стоит!
— Знаете, мне отчего-то захотелось дать вам шанс, — произнес я, глубоко вдохнув холодный воздух. — Откажитесь и останетесь целы. Жизнь слишком прекрасна, чтобы покидать её в это чудесное утро.
— Извините, граф, но у меня другие планы, — он хищно улыбнулся и тут же напал.
Бретер сделал великолепный ложный выпад, его шпага выкрутилась в последний момент и лезвие свистнуло у моего горла. Я даже почувствовал жар на коже, настолько это было близко.
Я ответил, но убийца был готов и увернулся, ушел низом и тут же нанес ещё удар, собираясь распороть мне ногу от лодыжки до паха. Очень быстрая и почти безболезненная смерть.
Пресек я это совсем по-кабацки, ударив ногой по голове. Рот бретера окрасился кровью и на лице появился кровавый оскал. Да ему это нравится, что ли?
Он перекатом вскочил на ноги и яростно бросился на меня, размахивая оружием с такой скоростью, что было сложно уследить.
Я знал — убийца ждет, что я увернусь. Как сделал бы любой на моем месте, банально из инстинкта самосохранения. Но я стоял на месте, замерев.
Миг и в его глазах сомнение. В последний момент он принял решение убить меня взмахом, раз уж я застыл, как он думал от ужаса.
Между ударами сердца я увидел, как его рука поднимается. И сделал один точный выпад.
Прямо в сердце.
Отступил и проследил, как бретер рухнул на траву. Медленно поднял взгляд на графа Киселёва. Сейчас этот мужчина, которому было едва за тридцать, выглядел гораздо старше. Не было в нем ненависти или даже неприязни, один страх.
Во мне же была пустота. Я сделал то, что необходимо, не больше и не меньше.
Секундант молчал и я чуть приподнял свою шпагу.
Я очень сомневался, что это конец.
Граф сглотнул, посмотрел на кровь, капающую с моего лезвия и открыл рот, чтобы что-то сказать, но послышался шум из-за деревьев.
Но место дуэли выбежали несколько жандармов. За ними сквозь кусты продрался раскрасневшийся пристав Заужский. Отдышался, обвел нас взглядом и объявил:
— Господа, вы все арестованы! — обернулся к одному из жандармов и приказал: — Семенов, стереги труп! Сейчас его эксперты заберут, они уже на подъезде.
— На каком основании
