стены.
– Она просто очень чувствительная.
– А в больницу, конечно, отказывается?
– Конечно. Да и мне ее жалко туда отправлять.
– Тогда подождем… Молодой организм, куда денется, жизнь возьмет свое… Главное, чтобы не было никаких стрессов – покой, поддерживающее питание, эмоциональное тепло.
Поддерживающее питание, повторяла я про себя, когда врач ушел и я взялась за этюдник, а денег нет, мы жили все годы небогато, но и не бедствовали, наше маленькое предприятие, в которое сама вложила на этапе его становления все свои силы, даже в ущерб живописи, все-таки нас кормило, но второй месяц бухгалтерия мне ничего не посылает, а деньги отложенные – все у Димона… Ты же непрактичная, говорил он, а я могу скопить и Аришку обеспечу к свадьбе.
В одном художественном салоне купили мой натюрморт (продавец сказал, что приобрел смуглый иностранец), но ведь цена была мала и на эти деньги я живу уже четыре недели… Они кончаются.
Я оделась и пошла побродить по нашему району: особых архитектурных шедевров он не содержит, но летом зеленые, а сейчас заснеженные бульвары, белая церковь XIX века, купол которой видно издалека, множество ярких, разноцветных детских площадок – все это нравится мне и смиряет с тем, что моя любимая Соборная площадь неблизко. Метель, ненадолго утихнув, расплясалась вновь, точно Василиса из сказки, разбрасывая из длинных белых рукавов белых лебедей. И район потому казался сейчас не современным многоэтажным, вполне усредненным, – дома просто скрылись в метели, – а удивительно прекрасным, воплощением сказочной красоты мира. И по снежной дорожке этой сказки мне было бы так легко и радостно идти, если бы сердце мое не помнило, что на дне снежного колодца лежит моя дочь…
* * *
Когда в 1997 году, через год после рождения Аришки, Димон прошел полное медицинское обследование, во время которого и определилось, что его мужские стрелки уже малоактивны и в цель вряд ли смогут попасть, у него вдруг обнаружилось экзотическое наследственное заболевание, передающееся по мужской линии. У Димона оно было в стертой форме и ничем не проявляло себя, кроме опухолевой активности, вследствие чего он сам называл себя «шишковитым»: действительно, под кожей рук и спины у него выступали округлые небольшие шишки, рентген тогда показал, что есть они и внутри его организма, например вдоль позвоночника, и, когда одна из шишек смещается, Димон мучается радикулитными болями, потом шишка встает на место – и боли проходят. Все это не так опасно, объяснил старый врач, верный друг моей бабушки и всей нашей семьи Аркадий Самуилович Ришец, жаль, что его уже нет, он бы помог Аришке, я уверена, организм к этим опухолевидным наростам приспособился, перерождения их в злокачественные фактически никогда не происходит, так что не волнуйтесь. И Димон про свою экзотическую болезнь, которая на нем и кончилась, поскольку он не сумел ее никому передать, забыл. Забыла и я.
Но внезапно увидела во сне Аркадия Самуиловича: предупредите Дмитрия срочно, что нельзя позвоночник трогать, сказал старый седой доктор, это ошибка, предупредите срочно! Вы уже поняли, наверное, что мои сны для меня источник информации, часто они предупреждают, порой прямо предсказывают. И, конечно, я сразу, только проснувшись, стала снова пытаться дозвониться до Димона, телефон был вне досягаемости, тогда я тут же отправила ему эсэмэску, что приснился мне доктор Ришец, который почему-то говорил о его позвоночнике и категорически не велел что-то с ним делать. Раньше Димон верил мне, думала я, но поверит ли сейчас? Тем более что информация нечеткая, а главное, охваченный страхом смерти и обработанный Анатолием, он создал из меня образ врага!
Мне не удалось предупредить Димона. Может быть, его телефоном уже завладела его любовница? Или, получив СМС, он просто не прислушался к словам старого скромного доктора, ведь я стала врагом, а вокруг суетились новые крутые ВИП-врачи Инны Борисовны. Обнаружив у Димона рак предстательной железы, они срочно произвели дорогую операцию; у Димона уже года два имелись небольшие урологические проблемы, когда ему сообщили диагноз, урология его дала мгновенный сбой (думаю, просто от страха), и ему удалили одну из шишек на позвоночнике, приняв ее за метастаз опухоли. Шишка располагалась в поясничном отделе – та самая, что иногда давала ему радикулитного типа боли. После операции у Димона сразу отказали ноги. Больше он не встал.
Мне Димон прислал последнее сообщение, в котором сообщил, что его прооперировали, что нашли рак предстательной железы, удалили одну опухоль (Димон приложил две справки), а главное, что у него родился ребенок и, значит, его последний романчик – это не просто интрижка, не утешение старости, а ответственность, долг и он обязан теперь жить. Анатолий прав, только чувство долга может вытащить меня. То есть, как ты поняла, у меня уже теперь есть другая семья, и молодая моя любимая моет мне сама задницу, ведь я лежачий больной, а ты бы никогда этого делать не стала! А предприятие я передал дочери от первого брака, Арининой старшей сестре, вы ее не знаете, она толковая, экономист, не в пример тебе в бизнесе все понимает, к тому же муж у нее очень богатый человек, если предприятие будет хиреть, вольет в него свои средства, вас с Ариной дочь моя не бросит, все-таки родня, будет продолжать выплачивать твой законный процент, а вообще можешь еще и подавать на развод и получишь через суд свою половину собственности, писал он, но не удержался и добавил зло: «Ума вам не хватит куда-то деньги вложить, все изведете на унитаз!» Завершалось сообщение так: «А тебя я отсекаю от себя полностью. Больше мне не звони, не пиши, твои письма для меня только стрессы, а стрессы мне противопоказаны, оттого и предприятие передал, ничего тебе не сообщив, чтобы еще пожить, ты бы ведь согласия не дала, все нервы мне бы поистрепала, а мне нужно теперь жить. У меня новая семья. Не вздумай приезжать, моя жена тебя выгонит».
Вечером того же дня Димон позвонил Арине. Телефон валялся у нее на полу, рядом с постелью, она свесила руку и включила громкую связь: из-за сильнейшей слабости она уже не могла поднести телефон к уху. Она ждала звонка отца так долго!
– У меня родился другой ребенок и рак, – резко произнес Димон, и голос его заскрежетал, искаженный какими-то свистящими помехами. – Меня больше не ищи! У тебя больше нет отца!
Короткие гудки.
Я проснулась точно от толчка, сердце мое забилось так сильно, что я испугалась – что со мной? Нужно выпить валериановых капель. Нет, не со мной! Что с Ариной?!
Арина сползла с кровати, собрала все таблетки, которые ей прописал врач, – и выпила; вокруг валялись пустые коробки.
* * *
Ее спасли.
Она лежала в палате под капельницей, все время повторяя одну и ту же фразу: «У меня нет отца… У меня нет отца… У меня нет отца…» – и так бесконечное число раз. Через три дня терапевт предложила мне полечить дочь от депрессии – уже не здесь. Арина категорически отказалась. Я забрала ее домой, надеясь, что возвращение к жизни хорошо скажется на ее душевном состоянии. Но – напрасно. Она снова легла лицом к стене. И я чувствовала, ее состояние – следствие сильнейшей телепатической связи с Димоном: он лежит там, она – здесь. Это называется конверсией. Видимо, Х-хромосома, которую она получила
