Но почему?! – театрально воскликнул он, а Элизабет удивилась в очередной раз. Как мог такой человек нравиться дамам высшего света? А ведь до всей этой истории, она знала точно, многие вздыхали по Сайму. Неужели никто не видел, каким отвратительным он был? – Я к вам со всей душой, открытый, израненный несправедливостью. Мне показалось, что мы с вами прекрасно проводили время.
– Не было такого, – отрезала Лиза, грубо прервав его.
Герцог даже с мысли сбился и закашлялся, так как уже набрал воздуха для дальнейшей речи.
– Вы общались с моей сестрой. Я с вами не вела никаких разговоров. Единственное, что может быть у нас общего, – это что мы одновременно присутствовали на балу в замке короля.
– Вот видите! У нас столь много совместных воспоминаний.
Лиза качнула головой. Она не понимала, к чему все это. Подобное поведение раздражало ее столь сильно, что хотелось немедленно покинуть комнату.
– Зачем вы здесь, ваша светлость? – поинтересовалась она, решив до конца быть хоть немного вежливой.
– Вы произвели на меня неизгладимое впечатление. Настолько сильное, что я не мог больше ждать. Стоило мне подумать, что до встречи с вами еще почти год, как мое сердце почти погибло от тоски. Я спал и видел во сне ваш лик. Вы улыбались мне столь нежно, что мое бедное сердце готово было выскочить из груди. И тогда я подумал, что ждать нет никакого смысла. И вот я здесь, и мое сердце готово упасть к вашим ногам, о моя прекрасная леди. Не топчите его, умоляю. Примите. Я буду вашим вечным слугой. И это сделает меня бесконечно счастливым.
Закончив, герцог выдохнул, а потом в ожидании замер, глядя на Лизу взглядом, полным мольбы.
Элизабет молчала несколько секунд, потом выдохнула и подняла руку к лицу, принимаясь массировать переносицу.
Что за нелепица?
Такие речи могли произвести впечатление лишь на…
О боги, она не имела понятия, кто мог вообще принять нечто столь высокопарное и наигранное за правду. Лиза была уверена, что таких глупых женщин в природе просто существовать не могло.
Опустив руку, она выпрямилась, смерила герцога холодным взглядом, а после развернулась к двери.
– Вы знаете, где дверь, милорд. Будьте любезны покинуть мой дом.
Сайм слегка опешил от происходящего. Он ожидал, что все будет совсем не так. Он говорил похожие речи множество раз, меняя лишь имена и некоторые слова. Конечно, срабатывало не всегда, но достаточно часто. Со временем он накопил опыт и мог с точностью сказать, на кого такие речи произведут впечатление, а кого оставят равнодушной.
По его мнению, Элизабет была из категории романтичных, скромных девушек, которым за счастье внимание от столь влиятельного и привлекательного человека.
Она всю жизнь прожила вдали от столицы и выглядела домашней девочкой, которую родители заворачивали в одеяло, чтобы внешний мир не мог ей навредить. Обычно такие девчушки слушали его слова, раскрыв рты от благоговения, краснели от смущения и удовольствия. Правда, даже это не всегда приводило простушек в его постель, но на такие случаи у него имелись иные методы.
Вот сестра Элизабет, та да, та отличалась кардинально. Герцог не любил таких девиц – наглых и лживых до мозга костей. Они не пугали его, а скорее раздражали своим существованием. Он мог определить эту породу с одного взгляда, и его не сбивали с толку ни невинные глаза, ни кукольные лица.
Встретив такое неприятие и почти откровенную грубость, Сайм в первое мгновение даже не знал, что ему делать. Впрочем, легкий ступор прошел быстро.
Он зло прищурился, окидывая уходящую фигуру взглядом. Он не намеревался оставлять все так, как есть. И тем более не желал покидать дом, который уже видел своим.
До недавнего времени ему редко кто отказывал. А даже если такие и находились, то они все равно делали так, как того хотел Сайм. Он всегда находил способ получить желаемое. И честно говоря, весьма гордился этой чертой своего характера.
Настойчивость. Мужчина должен быть настойчивым и обязан добиваться своих целей всеми возможными способами. Именно так говорил Сайму когда-то его отец. Герцог в детстве не был прилежным учеником, но эти слова отца ему весьма понравились. Тогда он подумал, что может делать что угодно, списывая это на такое положительное качество, как настойчивость.
Встряхнувшись, он торопливо последовал за Элизабет, намереваясь сделать ее своей любым возможным способом. Даже если ему сейчас придется изнасиловать ее, он сделает это. После такого девица точно не сможет отказаться от свадьбы с ним.
Он даже готов осчастливить ее ребенком. Женщины ведь все любят детей, не так ли? Она не может быть исключением. Сайм избирательно позабыл, что на пути ему встречались особы, которые не жаловали маленьких людей. По его мнению, Элизабет просто обязана была любить детей.
Он постарается, чтобы хотя бы один у нее появился как можно скорее. Сам он мелких щенков терпеть не мог, но не ему ведь им заниматься, верно? Зато вот процесс создания ему был весьма и весьма интересен.
Когда до Элизабет осталась пара шагов, в дверь, за ручку которой девушка взялась, постучали. Рядом каким-то невероятным образом появилась Тамея. Она с тревогой поглядела на застывшего герцога. Сайм от неожиданности не успел стереть с лица кривой оскал. Опомнившись, он неловко сменил его ласковой улыбкой, не забыв при этом окинуть фигуру служанки сальным взглядом. В этом доме в ближайшие дни ему точно скучно не будет. Интересно, его жена согласится немного поиграть, например втроем? Согласится, куда она денется.
Когда в дверь постучали, Элизабет от неожиданности отпустила ручку и сделала шаг назад. Тамея, воспользовавшись этим, распахнула дверь. Она возносила хвалу тому, кто пришел и прервал разговор хозяйки. Гость совсем не понравился Тамее. Нет, он был красив, но было в нем что-то наигранное и пугающее. Ее даже признание не заставило умилиться, а ведь Тамея была любительницей всяких романтических историй.
Возможно, все дело в госпоже. Леди Доар на признание мужчины отреагировала, но не так, как, по идее, должна была. Тамея давно работала служанкой, а на этой должности привыкаешь улавливать настроение господ. Так вот она отчетливо почувствовала плеснувшее от хозяйки во все стороны раздражение.
– Что случилось? – спросила Лиза, увидев, что с той стороны мнется горничная.
– Прошу простить,
