тоже умела играть.
– А где же был ты? – спросила она, все еще пытаясь восстановить дыхание. – В ночь, когда обрушались проклятия.
Грим обернулся через плечо. Тени плясали у его ног; их острые края то появлялись, то вновь исчезали. Словно сама ночь сочилась сквозь его тело.
– Ты действительно хочешь знать?
– Да.
– В постели.
Айсла нахмурилась.
– Ты что, спал?
Грим одарил ее пристальным взглядом.
– Нет.
А-а-а…
Внезапно витраж поглотил все ее внимание. Айсла внимательно изучала четыре изображенных на нем сцены, надеясь, что жар, который она ощущала на лице, не заметен в темноте.
Грим уселся на одной из скамеек и оперся локтями о колени. Он наблюдал за ней – она чувствовала его взгляд, но не могла заставить себя обернуться.
В одно мгновение сумрачный оказался у нее за спиной. Айсла почувствовала его дыхание на обнаженном плече и напряглась.
– Когда я покинул покои, все вокруг полыхало в огне. И все правители были мертвы. – Она повернулась и увидела, что его лицо осунулось, обрело непривычную серьезность. – Я стал правителем. Но все, что я умел, как и все, чему я когда-либо учился, – это быть воином.
Тьма накатывала волнами, заглушая даже слабый свет из окна. Снаружи сверкнула молния, но ее отблеск едва долетел до них.
Айсла сглотнула. Повернулась к нему лицом.
– Я знаю, каково это – когда на тебя сваливается ответственность, которую ты никогда не хотел… и считал, что вовсе не заслуживаешь.
Руки Грима были плотно прижаты к бокам. Тогда Айсла неуверенно протянула свою и развернула его кисть. Провела пальцем по ладони, почувствовала напряжение.
– Ты покажешь мне? – спросила она, зная, что не должна этого делать.
Похоже, он понимал, что Айсла говорила о силах. Их масштаб явно не ограничивался той демонстрацией, которую сумрачный устроил несколько недель назад. Кроме того, Айсла словно чувствовала, что Грим нуждался в разрядке.
Сумрачный пристально посмотрел ей в глаза.
– А ты уверена, что хочешь увидеть?
Она была готова согласиться сразу, но потом вспомнила, какое разочарование вызвал его ответ в прошлый раз. Теперь Айсла поняла, что Грим ее предупреждал.
Предупреждал, что она может увидеть то, что ей совсем не понравится.
И все же Айсла кивнула. Она хотела узреть своими глазами необузданную силу. Силу, владеть которой жаждала больше всего на свете.
Грим стоял так близко, что их носы почти соприкасались.
– Не здесь. – Он посмотрел на окно. Айсла слышала стук дождя, но уже не такой яростный, как раньше. – Ты не против выйти на улицу?
Айсла кивнула и последовала за ним прочь из монастыря.
На холодном воздухе вновь вернулся озноб и ощущение мокрой, прилипшей к телу ткани. Но ее взгляд был прикован к Гриму, который направлялся к самому краю обрыва. Спина его напряглась; плащ облепил плечи, обрисовав очертания перекатывающихся под кожей мышц.
Быстро, как молния, он повернулся, выставил перед собой руку – и тьма вырвалась наружу яростной струей, стеной чернил, дрожащей, словно вода. Она пронеслась в нескольких сантиметрах от лица дикой. Айсла попятилась от этой мощи и чуть не упала.
Тьма растворилась так же быстро, как и появилась. Айсла сделала неуверенный вдох. В местах, поцелованных тенью, жизнь бесследно исчезла. Трава обуглилась и пожухла, деревья превратились в труху, которая распадалась в пепел прямо на глазах.
Если бы эту силу направили на человека, его кожа сошла бы с костей. А кости бы раскалывались и трескались, пока не превратились бы в осколки на ветру.
Его чары были хуже огня.
Тьма Грима ничего после себя не оставляла.
Он повернулся к обрыву, сжимая руку в кулак. Руку, обладавшую страшной до ужаса силой.
Грим не шелохнулся, когда Айсла, вопреки здравому смыслу, провела двумя пальцами по тыльной стороне его кисти. А потом сказала:
– Покажи мне больше.
Грим усмехнулся.
И обхватил ее за талию.
В мгновение ока они сорвались с обрыва на песок – и на этот раз Айсла не кричала. Потому что каким-то чудесным образом они миновали весь полет и сразу оказались внизу.
Море пенилось, бушевало, как обезумевшее животное во время шторма, облака над ним бурлили и взбивались, сливаясь в серый градиент. Айсла не могла понять, где кончался океан и начиналось небо. Они оба кипели и заворачивались в вихри, отчаянно желая соприкоснуться.
Айсла стояла достаточно близко к Гриму: она слышала его сквозь дождь, сквозь ветер, который дул с моря и до онемения хлестал каждый сантиметр открытой кожи. Она все еще держала в руке свою корону. «Интересно, если взять и выбросить ее в разъяренный океан, помогло бы это избавиться от всех забот и проблем?» – размышляла дикая.
– Сердцеедка, – позвал Грим.
Она подняла голову, но увидела в его лице что-то необычное. Он выглядел обеспокоенным. Опустошенным.
Волновался, что она струсит, увидев мощь его чар? Возненавидит Грима за его сущность?
Айсла вспомнила слова сумрачного.
«Я чудовище».
Какая-то ее часть действительно боялась сил Грима.
Но не его самого. Даже несмотря на то, что голос разума призывал бояться и его тоже.
– Скажи мне, что я чувствую, – прошептала Айсла. Больше всего на свете она хотела контролировать свои мысли и поступки, но если сумрачный чему-то ее и научил, так это тому, что эмоции обуздать гораздо труднее.
Дождь капал с его волос ей на щеки.
Грим сглотнул, читая ее мысли.
– Ты… заинтригована.
Айсла обвела пальцем все, что их окружало, и пожала плечами. А потом попросила показать больше.
– Ну?
На этот раз Грим не усмехнулся. Его лицо помрачнело. Океан закручивался гигантской волной, которая вздымалась перед ними и обрушивалась на близстоящие скалы. Рот Грима внезапно оказался возле ее уха.
– Я могу открыть черную дыру, которая поглотит пляж. Могу сделать море темным, как чернила, и убить все, что в нем находится. Могу разрушить замок, кирпичик за кирпичиком, прямо отсюда. Я мог бы забрать тебя с собой на Сумрачные земли немедленно, – голос его был глубоким, как сон, темным, как кошмар. – Я на все это способен. – На мгновение его губы прижались вплотную к ее уху. – И я бы так и сделал – если бы не знал, что ты возненавидишь меня за это.
Плечи и пальцы Айслы задрожали от холода, или от дождя, или от близости Грима, или от его заявлений – она и сама не понимала. Дикая опустила взгляд на их тела, прижатые друг к другу. Те разделяла лишь легкая, пропитанная водой ткань. Красное платье на фоне черного: роза, погруженная в ночь. Как чай, брошенный в кипяток, тьма просачивалась из него, и ее ленты тянулись к ней, но потом отступали.
– Почему тебя волнует мое мнение? Ты едва меня знаешь.
Тени Грима вспыхнули, хотя выражение его лица не изменилось.
– Мне известно достаточно, – сказал он.
– Ты же хотел держаться от меня подальше?
Его губы находились прямо над губами Айслы; слова он произносил почти в уголок ее рта.
– Я пытался. Честно, – сказал он. – Но оказалось… что честность не мой конек.
Айсла отпрянула, боясь саму себя, когда Грим находился так близко. Она ощущала его силу, которая струилась и касалась ее кожи, точно дуновение ветра. И это было великолепно.
Но какой же глупой она была. Грим менял свою тактику не просто так. Сумрачный преследовал собственные интересы.
Он использует тебя, если придется. Использует нас.
Грим отступил назад. Еще на шаг. Тени по бокам вздрогнули, шипя под дождем.
– Ты боишься, – заявил он.
Айсла не знала, что ответить, и просто кивнула. Потому что была в ужасе. Она боялась бешеного биения сердца, тумана в голове, который повис, как дымка в небе.
Ее народ заслуживал лучшего правителя, а не Айслу… человека, который играл в азартные игры, ставя на кон их спасение.
Что она делала?
Что он делал?
Должно быть, Грим почувствовал ее эмоции: страх, сплетенный с растерянностью, желанием и стыдом. И сказал:
– Давай вернемся в замок.
И в тот же миг вся тьма и тени упали к его ногам, а затем их смыл дождь.
Глава 30. Призрак
