Огненный диск солнца поднимается выше, выглядывает из-за виска девушки, ослепляя взор. Маша становится тёмным пятном на фоне ярко-оранжевых зарниц. Прикрываю глаза, но черты миловидного лица не исчезают – отныне они запечатлены прямо в сердце. Приятное тепло вновь утягивает сознание в дремоту. Сил противиться нет. Посплю немного. Может, тогда грузные мысли отступят и решение найдётся само по себе?
Из уютных облаков сна меня выдёргивает пронзительный женский визг, чередой одного и того же слова, повторяющегося на русском. Веки разлепляются неохотно. Надо же было так крепко уснуть… Обычно пробуждение проходит быстро, как по щелчку пальцев, но этим утром никак не выходит проснуться, даже несмотря на творящийся вокруг хаос, причины которого мне пока неясны.
Стоп. А что вообще происходит?
Растираю глаза руками, в попытке вернуть зрению резкость, а мозгу концентрацию. Смотрю прямо перед собой, постепенно различая очертания женской фигуры в мужской рубашке, моей рубашке – довольно улыбаюсь.
– Мы проспали! – сообщает Мария, глядя широко распахнутыми глазами, и тут же начинает тараторить, мечась по комнате, точно карп во время кормёжки, в завершении трагически всхлипывая: – Придется идти в помятой, вчерашней одежде. Боже, как же это унизительно!
Аргумент, надо заметить, весомый, учитывая, что меня ожидает первый рабочий день в качестве руководителя отдела. И стоило бы поддаться панике, ведь на кону не просто престижная должность, однако если и я начну нервничать, мы точно окажемся в жо… Короче, кому-то определённо нужно оставаться в «сознании». Пусть это буду я. Поэтому предельно расслабленно отнимаю спину от подушек, сажусь и, со стоном потянувшись, пытаюсь погасить полыхающий пожар по имени Мария Соколова.
– Да перестань ты так паниковать! Уверен, на фоне моей окровавленной рубашки на тебя никто и внимания не обратит, – говорю это с усмешкой, хотя внутри всё же неспокойно.
Интересно, если выйти прямо сейчас, я успею купить сорочку в торговом центре? Он ведь, считай, по пути. Ах, чёрт… и открывается в десять утра – не вариант.
– Прости, мне так жаль, – тем временем виновато щебечет Маша, ковыряя испачканный манжет ногтем.
Взгляд бесстыдно скользит по её точёной фигурке к самому краю рубахи. Голова неосознанно наклоняется набок, становится тяжёлой, тянет всё тело к матрацу.
Ниже… ещё чуть-чуть… Эти стройные ноги сводят с ума! Стояла бы Соколова ближе, уже давно схватил бы за руку и затащил обратно в кровать. Пусть горит синем пламенем «Пак-Индастриал», совет директоров, да хоть целый мир! И я уже почти готов избрать данный план, как единственно возможный, но Маша вмиг распугивает мои (надо признаться) крайне неприличные фантазии, озадаченно интересуясь:
– Подожди, тебя что, тоже взяли?
Сообразительная. Я сразу отметил, девчонка не только красавица, но и умница, правда, излишне доверчива к людям. Слышал, это одна из главных отличительных черт русского менталитета – широта души или как-то так.
Киваю, протягивая немного заносчивое: «ага». Вздрагиваю от внезапного поздравительного возгласа. В «награду» получаю поцелуй, слишком краткий, чтобы успеть им насладиться. Разочарованно вздыхаю, плюхаюсь обратно на подушки, тоскливо наблюдая за тем, как Соколова покидает спальню.
И почему сегодня не воскресенье?..
Некоторое время бездумно разглядываю глянцевый потолок. Не хочу ни о чём думать. Стоит вернуться к насущным проблемам, и на обычные человеческие радости – как суетливость Маши, её по-детски наивные «чмоки», смущённая улыбка, моя рубашка, едва прикрывающая стройные ноги, – времени не останется. А так хочется растянуть приятный момент, погрязнуть в нём, вдруг в будущем возможности не представится?
С данной мыслью поднимаюсь с кровати. Иду к уборной, обнаруженной вчера рядом с гостиной. В коридоре хаос: продукты-то мы не собрали. Распихиваю, что выпало по пакетам, отношу на кухню и быстренько отчаливаю в душ. Хорошо для этого в квартире всё имеется. Немного странно, но сочтём за везение. После, не озадачиваясь поиском рубашки, ведь Маша утащила её на себе, надеваю брюки и отправляюсь в кухню.
Так, по-быстрому приготовить завтрак и кофе. Начинать день, да к тому же рабочий, на пустой желудок – самая огромная ошибка из всех возможных: так всегда говорила омма. И это тёплое воспоминание пробуждает во мне желание, пусть всего на одно утро, но стать тем Со Джином, каким я был когда-то – беззаботным, весёлым, живущим моментом.
Лёгкую поступь Маши слышу, как только девушка появляется в гостиной. Выжидаю, будто не замечаю её, продолжая прибираться после готовки. Оборачиваюсь лишь когда Соколова подходит к стойке. Она уже «во все оружии»: классический брючный костюм подчёркивает деловитость, убранные назад волосы придают образу строгости, взгляд прицельный, даже слишком. Но для меня Мария всё та же милашка, скачущая по спальне очаровательным, а главное безобидным, торнадо.
Жестом приглашаю к столу. Сегодня завтрак до неприличия прост: глазунья, тушёные овощи, рамён. Однако, вместо того, чтобы устроиться на стуле, Маша обходит стойку, приближается и, удерживая за ворот почти реанимированную рубашку, настойчиво набрасывает её на мои плечи. Вижу, как тонкие пальчики подрагивают, впиваясь в белоснежную ткань. Неужели я так сильно её будоражу?..
Внезапно грудь пронзает столь сильное умиление, что даже захоти я сделать вид, будто не вижу девичьего смущения, не смог бы. Да и зачем отказывать себе в удовольствии? Мне нравится наблюдать за стеснительной Машей. То, как она теряется, как отводит глаза, как губы неосознанно открываются для очередного томного вздоха – бессовестно сексуально… Мария до умопомрачения сексуальна! Всё в ней заставляет меня «закипать», каждый жест, каждый взгляд… Вот и сейчас сердце ни с того ни с сего начинает биться чаще, мысли путаются, а тело реагирует, как не пытайся его усмирить. Боже! Кажется, теперь я начинаю задыхаться… В голове снова и снова проносится мысль: а может, к чёрту её, работу?
Да уж, Со Джин, стратег из тебя так себе… Намерение ясное, чёткое: взволновать своим совершенством Соколову (ведь я действительно «и швец, и жнец, и на дуде игрец»). А в итоге что? Стою, не зная, куда себя деть, хоть снова в душ ныряй, да такой, чтобы челюсть сводило от холода! С этим срочно нужно что-то делать. Для начала можно перестать пялиться на девушку, как на кусок сладкого пирога. Глаза! Буду смотреть в них, а не блуждать взглядом по аппетитным формам.
Чёрт… Какие же красивые у неё глаза…
В конечном счёте, в надежде не свихнуться окончательно и не разложить русскую на стойке вместо завтрака, решаю пойти путём наименьшего сопротивления – в любой непонятной ситуации пори чушь. С дураков ведь взятки гладки? А ещё лучше удиви, выкини то, что оппонент от тебя никак не ожидает. В случае с Машей это «слово». И пусть переболтать Соколову – вызов, достойный храбрых и одновременно отчаянных, я попробую.
Начинаю с тем посредственных. Пока «соперница» оправляет на мне рубашку, намеренно смотрю в окно, обделяя её вниманием (вдруг снова заклинит), попутно выдавая высокопарные оды «прекрасности сегодняшнего утра». Далее: пересказываю прогноз погоды на ближайшие дни; извиняюсь за дешёвый рамён на завтрак; обещаю в ближайшем будущем приготовить что-нибудь более изысканное. А ещё задаю кучу бессвязных вопросов, причём подряд, не позволяя Марии опомниться: «Как спалось? Что думаешь по поводу ортопедических подушек в спальне? Не мешало ли солнце с утра? Кофе с сахаром или без? Как напор воды? А полы с подогревом в ванной заметила?..» – и это лишь малая часть ахинеи, выдаваемой моим мозгом и, соответственно, ртом. Неудивительно, что спустя всего каких-то пять минут Соколову начинает, мягко сказать, перекашивать от удивления или шока… фиг его знает. Главное, что я больше не подчиняюсь зову той части тела, что находится ниже пояса.
