– Кому-то плохо от того, что в лесу стало тихо? – Ярина старалась не терять головы и хотя бы выглядеть спокойной.
Нелегко было собраться с силами и рявкнуть, отстаивать свои суждения было невыносимо. С тех пор, как она попала сюда, делать это приходилось все время, каждый раз горло перехватывало, и ноги тряслись. Глупости говорят: мол, один раз решишься, а потом легче станет. Пока что-то не становилось, но давать слабину нельзя.
– А знаешь ли ты цену этого спокойствия? Ты только сильнее вбиваешь клин между нами и людьми.
– Куда уж больше!
Это уже не клин, а целое бревно получалось. И вбили его задолго до Ярининого появления, когда колдун нечисть из окрестных деревень погнал. Нападки были несправедливыми и от того еще более обидными.
– Чего тебе надо? Скажи прямо, – повторила свой вопрос она. – От ожерелья проку вам нет, ты его даже коснуться не можешь, оно на человека рассчитано.
– Освободи нас! Уничтожь это место! – Дара стиснула пальцы. В голосе прорезались умоляющие нотки. – Оно опасно! Знаешь про багрянику? Оно во сто крат хуже, даже спустя век здесь не вырастет ни клочка травы.
Ярина поежилась. Сказочная ягода росла по ту сторону Смородины-реки[16]. Случись кому ранить навь в мире живых, из их крови, упавшей на землю, прорастала багряника. Из острых листьев готовился сильнейший яд, а из алых крупных ягод – самые страшные компоненты чародейских зелий. Даже если ее вырвать с корнем, и спустя десять лет на этом месте останется клочок безжизненной земли.
– Просто вели ему перестать… быть. Оно послушается тебя, – берегиня продолжила уже мягче. – Или уничтожь ожерелье. Без ключа это место ослабнет, и лес рано или поздно сможет побороть его магию. Найди способ.
– Нет, – отрезала Ярина. – Я тебе не верю.
Дедушка довольно хмыкнул, черепа, до этого безжизненные, ожили и одобрительно застучали зубами.
– Хорошо, – берегиня глянула на лысые головешки на частоколе и на миг спрятала лицо в ладонях. То ли показалось, то ли в мертвых глазах и правда мелькнули облегчение пополам с болью. Но справилась она с собой быстро: скрестила руки на груди, заговорила спокойно, вкрадчиво даже. – Что мне сделать, чтобы ты поверила?
– Ты ведь знаешь, что здесь творится. Ты помнишь даже дивь, да? И первого хозяина этого места. Почему бы тебе не рассказать все. Если бы… – Ярина перевела дыхание. Разгадка лесной тайны манила, но были дела поважнее. Она не собиралась приплетать сюда колдуна, но раз уж зашел разговор, – если бы ты помогла хотя бы Гору. Тогда бы он поймал того, кто ворует детей. А потом смог бы помочь.
– Что ж, – Дара тяжело вздохнула. Она провела ладонями по волосам, и шишки с тихим треском осыпались на землю. – Отпираться не стану. Но все сложнее, чем ты думаешь. Мои знания мало чем ему помогут. Зато тебе кое-что могу рассказать. Но не сейчас. Подумай над моей просьбой. Я тоже должна подумать: стоит ли откровенничать с людьми.
Еще одна шишка полетела ей в голову, а домовой сердито заворчал:
– Нашлась человечья вражина. Сама замуж, небось, не за корягу рогатую пошла!
Дара с истинно царским величием пропустила вопрос мимо ушей.
– Мне пора. Проводишь меня, девочка? – попросила она и хитро добавила. – Или боишься?
– Чего мне бояться? – в тон ей ответила Ярина. – Говорят, берегини никогда не причинят людям вреда. Или врут?
– Нет, – улыбка у Дары вышла кривоватая, невеселая. – Чистая правда. Ни одна из берегинь не может причинить вред живым. А многие даже мыслей таких не допускают.
Она ступила на тропинку, убегающую в чащу, и обернулась:
– Идешь?
Ярина глянула на Торопия, тот неистово затряс головой:
– Не ходи, Яринушка. Заведет тебя, сгинешь!
– Ничего со мной не случится, дедушка. Я скоро. Присмотри за ребеночком, – она снова дотронулась до ожерелья. Вроде уже не горячее, но сила все равно была рядом, не уходила: только позови. Такого раньше не случалось. Даже вчера, когда их с Иваром чуть не утопил водяной, бусины янтаря оставались холодными.
Словно ожерелье узнало берегиню.
***
Сон-трава синим мохнатым ковром усыпала лес, потеснив белые звездочки ветреницы и нежную медуницу. Никогда еще Ярина не видела, чтобы цветок, за которым в Заболотье приходилось забираться в непроходимую чащу, был повсюду, даже между древесными корнями.
Да еще и пахла сон-трава сильнее матушкиного душистого масла, привезенного отцом из столицы. Когда они с Нежкой случайно разбили пузырек, опочивальня благоухала неделю, пока полы не перестелили.
– Откуда они повылезли? – вслух поразилась Ярина, осматривая цветы. На краю полянки лежал одурманенный бельчонок, слишком маленький, чтобы распознать опасность. Она взяла зверька в руки, рыженький, пучеглазый – он вяло подергивал хвостом, обвиснув на ладони.
– Лучше радуйся. – Берегиня мазнула по зверенышу безразличным взглядом, – что выросло хоть это. До сих пор не понимаю, как это вышло. Ты столько силы из леса выхлебала, молодые деревца должны были погибнуть.
– Почему?! Я ведь ничего…
– Конечно. А кто вчера на берегу силу плескал во все стороны? – ядовито поинтересовалась Дара. – Ладно бы ты ее для себя тянула, так нет.
Ярина поморщилась, вспомнив о злосчастной попытке сыграть сваху. Лесные ей в жизни не забудут.
«Больше никогда, – решила она. – Пусть кто другой этим занимается. Даже у Гора бы ловчее вышло».
Она бы с удовольствием посмотрела на колдуна в роли свата, хотя он и в воображении отказывался наряжаться в праздничный кафтан и кутался все в тот же темный плащ.
– Если уж взялась что-то делать, так делай хорошо. Или вовсе не берись.
Образ рассыпался под натиском чужих едких слов. Но прошли те времена, когда Ярина безропотно сносила назидания от всех подряд. В этот раз она не смолчала. Одно дело – выслушивать поучения от матери или сестрицы, другое – от незнакомой нечисти, которой веры нет ни на медяшку.
– Можно подумать, ты ни разу в жизни не ошиблась, – огрызнулась она и, забывшись, уставилась на берегиню. Лицо у той снова поползло: рот скособочило вниз, а глаза разъехались к вискам. Словно котел, где кто-то невидимый перемешивал навье варево ложкой.
Липкий ком ужаса подкатил к горлу, а ожерелье снова ожгло шею – зло и нетерпеливо. Мол, чего ты, хозяйка, мнешься. Почему бы не растереть ее в порошок? Ярина что есть сил вцепилась в ворот и приказала магии утихнуть. Глупости это, ей просто самой Дара не нравится. Вот и вся загадка!
– Прежде чем рычать, волчонок сначала отращивает зубы, – в голосе женщины звенела насмешка. Попыток справиться с ожерельем она в упор не замечала.
