голосе Дина звучала угроза. Выражением лица он напоминал хищника, солдата, машину, – отойди.
– Нет, – сказала агент Лок и шагнула вперед, широко улыбаясь, как обычно. – Не отходи. Не слушай его, Кэсси!
Дин повел дулом пистолета, следя за ее перемещениями. Палец лежал на спусковом крючке.
– Разве ты убийца, Дин? – спросила агент Лок, глядя на меня честными глазами. – Мы давно подозревали. Директор Стерлинг так неохотно выделял финансирование на программу, потому что он знает, из какой ты семьи. Чей ты сын. Стоило ли нам на самом деле учить тебя всему, что мы знаем об убийцах? Заставлять тебя жить в доме, где их портреты висят на стенах, где все, что ты видишь, сконцентрировано вокруг одной темы? Учитывая твою предысторию, сколько должно было пройти времени, прежде чем ты сорвешься?
Агент Лок подошла к нему еще ближе.
– Вот о чем ты думаешь. Вот чего ты больше всего боишься. Насколько тебя хватит, – протяжно произнесла агент Лок, – прежде чем ты станешь таким… как… папочка?
Пристально глядя на нее, без малейшей дрожи в руках, Дин нажал на спуск, но слишком поздно. Она уже до него добралась, отбила пистолет, и пуля ушла в сторону, просвистев так близко к моему лицу, что я ощутила жар от нее на коже. Дин повернул голову, чтобы убедиться, что я в порядке. Это отняло у него долю секунды, но и это слишком много.
Агент Лок ударила его рукоятью пистолета, и он упал, обмякнув, опустился на землю в метре от Майкла.
– Наконец-то, – произнесла агент Лок, поворачиваясь лицом ко мне, – сможем поговорить друг с другом как женщина с женщиной.
Я шагнула к Майклу, к Дину, но агент Лок махнула пистолетом в мою сторону.
– Не-а, не-а, – произнесла она, цокнув языком, – стой, где стоишь. Мы сейчас обсудим, что будет дальше. Велела же тебе не делать глупостей. Непростительно позволить Майклу последовать за тобой, неаккуратно.
Она стояла напротив и выглядела как прежде, как та женщина, которую я знала: полная жизни стихия, которая умела прокладывать себе путь, а в следующую секунду она бросилась на меня. Сверкнул серебристый металл, и ее пистолет встретился с моей скулой.
Лицо вспыхнуло болью, я оказалась на полу, во рту чувствовался вкус крови.
– Встать! – В ее голосе слышалось напряжение, которого я никогда раньше не замечала. – Встать!
Я неловко поднялась на ноги. Она вытянула левую руку и заставила меня наклонить голову вперед. У меня на губах была кровь. Я чувствовала, как заплывает глаз, и легчайшего движения головой достаточно, чтобы в глазах вспыхнули звезды.
– Велено тебе не делать глупостей. Ведь говорила, что ты пожалеешь, если это сделаешь. – Ее пальцы впились в кожу у меня под подбородком, и я вспомнила фотографии жертв, то, как она снимала кожу с их лиц.
Нож.
– Не делай ничего, о чем мне захотелось бы заставить тебя пожалеть, – холодно произнесла она. – Ты только сделаешь себе хуже.
Я смотрела ей в глаза и думала, как я могла это упустить, как могла проводить дни, один за другим, в ее обществе и не заметить, что с ней что-то не так.
– Почему? – Мне следовало держать рот на замке. Искать способ сбежать. Но выхода, похоже, нет, а я должна узнать.
Проигнорировав мой вопрос, Лок посмотрела на Майкла.
– Какая жалость, – произнесла она, – я надеялась его уберечь. У него очень ценный дар, и он явно с тобой хорошо сошелся, как и остальные.
Без предупреждения она ударила меня снова. На этот раз она поймала меня и не дала упасть.
– Ты такая же, как твоя мать, – сказала она. А затем крепко сжала мою руку, заставляя меня стоять прямо. – Не будь слабой! Ты способна на большее. Мы способны на большее, и ты не будешь скулить, валяясь на полу, как обычная шлюха. Ты меня понимаешь?
Я понимала, что произносимые ею слова она, вероятно, когда-то слышала от другого человека. Я понимала, что, если спрошу, откуда она знает мою мать, она ударит меня еще раз, а потом еще, и я могу и не встать.
– Я ожидаю ответа, когда обращаюсь к тебе, Кэсси. Ты же не в сарае выросла.
– Я понимаю, – произнесла я, отмечая, какие слова она выбирает, как в ее голосе проявляется почти материнская интонация. Я предполагала, что субъект – мужчина и за убийствами женщин скрывалась сексуальная мотивация. Но агент Лок сама научила меня, что, изменив одно предположение, можно изменить все.
«Ты всегда будешь в чем-то ошибаться. Ты всегда будешь что-то упускать. Что, если субъект старше, чем ты думаешь? Что, если он – это она?»
Она буквально сказала мне, что она – этот субъект, но это осталось незамеченным мною, потому что я доверяла ей, потому что, если мотивация субъекта не сексуальная, если он не убивал снова и снова свою жену, мать или девушку, которая его отвергла, если он – это она, тогда…
– Ладно, подруга, продолжим это шоу. – Лок звучала так похоже на себя, так обыденно, что легко было забыть, что она держит в руке пистолет. – У меня для тебя есть подарок. Я за ним схожу. Если шевельнешься, пока меня нет, если хоть моргнешь, я всажу пулю тебе в колено, изобью до полусмерти, а потом всажу второй патрон в башку твоего возлюбленного.
Она показала на Дина. Он был без сознания, но жив. А Майкл…
Я не могла даже посмотреть на Майкла, который распластался на полу.
– Я не пошевелюсь.
Ее не было всего несколько секунд. Я сделала шажок к пистолету, который выронил Майкл, и застыла, потому что знала, что она говорит правду: она убьет Дина и ранит меня.
Тут Лок вернулась, и не одна.
– Пожалуйста, не убивайте меня. Пожалуйста! У папы есть деньги. Он даст вам все, что хотите, только не надо…
Я не сразу поняла, что это Женевьева Риджертон. Шея и плечи покрыты жуткими порезами. Лицо опухло, так что ее не узнать, а в волосах засохла кровь. Кожа вокруг рта была розовой, словно с нее только что отодрали полоску клейкой ленты. Женевьева издала мяукающий звук, что-то среднее между бульканьем и стоном.
– Я тебе как-то раз уже говорила, – произнесла агент Лок, держа в руке нож и улыбаясь все шире, – что у меня только один прирожденный талант.
Я попыталась вспомнить этот разговор, один из первых наших диалогов, она тогда озорно улыбалась. Я решила, что она имеет в виду секс, но беспомощное, безнадежное выражение глаз Женевьевы оставляло мало возможностей сомневаться, в чем заключался так называемый дар Лок: пытки, увечья, смерть – она считала себя прирожденным
