работы?
— Что вы довольны тем, что в Стаентраде есть лишь один Легендарный Детектив, и не станете раскрывать своих секретов, чтобы не нажить конкурентов.
— Точно. Ну вот и ответ на ваш вопрос, мастш Тольскер.
— Не поймите меня неправильно, мастш Рой, но дело, которым мы занимаемся — очень важное. Речь идёт о заговоре против короны.
— Верно, мастш Тольскер.
— И то, что вы так легко ориентируетесь в этом деле — может, хм… навести на подозрения, — тут он встрепенулся и сменил тон. — Нет-нет, конечно, не меня. Я-то в вас абсолютно уверен, мастш Рой. Но кто-нибудь другой может вас заподозрить — из-за того, что вы так легко находите агентов Желвана Гжавчика. Как вам это удаётся? Может, у вас свой человек или друзья в их среде? Конечно, все эти трюки с капюшоном и осмотром места происшествия — выглядят забавно, но не водите ли вы нас за нос? Нет, конечно, я-то вам доверяю, мастш Рой, но кто-нибудь другой может и усомниться… Ведь если у вас есть агенты в среде людей Гжавчика — было бы крайне полезным сообщить нам об этом.
— Уверяю вас, мастш Тольскер — как только у меня появится хоть один агент среди людей Гелуинна Гзаэвэка — я вас тут же с ним познакомлю.
Позже мы закончили посиделки и разошлись по комнатам. Мы договорились, что встанем как обычно — утром в четвёртом-пятом дионе — и продолжим путь.
Я выпил обязательный отвар, принял порошок и эликсир, выкурил трубку, постоянно думая о том, кто подарил мне её. О той, что подарила мне её. Та, чьё имя начинается на AE. А затем лёг спать.
Глава 24
По волнам любви (То слово)
Я брёл по роще среди деревьев beit’he. Эти деревья напоминали берёзы — стволы тонкие, белые, с чёрными чёрточками. Время от времени мне попадались каменные арки, невысокие скалы, нагромождения валунов, по камням бежали ручьи и небольшие водопады, встречались развалины древних строений.
Могло показаться, что развалины в роще — настоящие, и сама роща — естественного происхождения. На самом деле, это был декоративный парк, специально разбитый для прогулок. Таких парков здесь, в городе «Купол», было немало. Этот парк назывался «Берёзовая роща Эбэр-Феалд».
Как поётся в песне:
'Цветочные склоны ярко мерцают,
И прозрачно-кристальный ручей играет,
Давай проведём эти ясные дни
Вместе среди берёз Эбэр-Фэлд.
Ghalainndwynnaen,ghalainndwynnaen
(«Прекрасная дева, прекрасная дева»),
Пойдём со мной, пойдём со мной
К берёзам Эбэр-Фэлд'.
(Ради благозвучности песни иногда гласные проглатываются или дифтонги сокращаются — обычное дело).
В роще было темновато — свет слабо пробивался через листву, а деревья росли тесно, к тому же день уже клонился к вечеру. Иногда в густой низкой траве можно было наткнуться на пни, оставшиеся от упавших деревьев, и на них росли мелкие грибы, люминесцентно светящиеся беловато-голубым.
Среди журчания ручьёв и водопадов, среди щебета птиц и шелеста листвы, где-то неподалёку звучала музыка струнного инструмента deilynn.
Он бывает нескольких видов: арфа или гусли. Арфой обычно пользуются кочующие музыканты, что время от времени посещают Дома и остаются там погостить, развлекая хозяев музыкой и представлениями. Гусли же более распространены среди обывателей, ведущих оседлый образ жизни и занимающихся музыкой лишь ради удовольствия, как хобби. Именно инструмент второго типа сейчас и звучал.
Я направился к источнику звука, прошёл некоторое расстояние, и набрёл на камень, на котором сидела dwynnaen («дева»), что играла на инструменте. Заметив меня, она прекратила играть. Хитро взглянув и улыбнувшись, она сказала:
А знаешь ли, что в 'Rinn-Larr-el''
Играют песни под названьем
'Анэйрин и Ларэйринэль
Серую Башню изваяли'?
И вот что там они поют:
'Эйрин и Анэйрин строят Серую Башню,
Да в Мабдэйнэдор, ой, да в Мабдэйнэдор.
Эйрин и Анэйрин обманули д’хорниэля,
Из Дома «Т’халамор», да из Дома
«Т’халамор»…'
Я ничего не ответил, лишь молча присел на камень, стоявший напротив неё. Она вздохнула и сказала:
Не нравится песня отцу моему,
И мне, если честно, не нравится тоже.
Смеются над Домом над нашим они,
Над дедом смеются моим — что негоже.
Я
Дом Ласточки — это изгои,
Какое дело вам до них?
Пускай поют и оскорбляют,
Их глас давно уже затих.
А вы — потомки д’хорниэля,
Высок ваш Дом, вы велики.
Жаль, что дела Анэйринэля
Стеной меж нами пролегли.
Я — не Анэйрин, тот уж мёртв
Уж сотню лет как, труп истлел.
Но почему, моя любовь,
Отец твой мечет тучи стрел
Обиды, гнева, обвинений
В меня, в мой Дом, хотя никто
Не жил при Даланэйринэле
Из нас, то время уж прошло.
Она мягко тронула струны, и прозвучала нежная мелодия.
Она
Мне жаль, мне жаль, любовь моя,
Что не могу тебе я спеть
«О,d»horiolly,mealary',
Я птичка, и мой Дом мне — клеть.
Не будетlad'hael'lebhate,
Красной постели, нам с тобой.
Мне жаль, что вас нести расплату
За предка вынуждает мой
Отец, тиран, вад’хаэль Дома.
Я знаю: мой отец не прав.
Но что с того? Он обыграл нас
В ловушку шантажа поймав.
Она тяжко вздохнула,
