Духовный Владыка и есть главный Оракул Стокняжья. Кому, как не ему, знать всё о том, как противостоять безумию.
Студенты восхищённо зашептались, ну а я… чёрт… у меня даже колени ослабли, и морозец ужаса пронёсся по телу.
Оракул Хакан.
Главный Оракул Стокняжья!
Тот самый Жрец, который заведует всей обработкой Иномирцев в Тафаларе и не только. Ещё он контролирует порабощение варваров и исполнение указа императора «О крепостных».
При одной мысли об этом меня швырнуло из одного состояния в другое: я всей душой возненавидел этого человека… и одновременно испугался его. Этот рыжий толстяк в веснушках легко мог превратить меня в покорного раба.
Я смотрел на него исподлобья, а он всё стоял и цепко изучал лицо каждого студента. Когда дело дошло до меня, взгляд Хакана стал настолько добродушным, что меня бросило в дрожь.
— Господин Волков, приятно познакомиться, — сказал он и улыбнулся.
Я заставил свою задеревеневшую шею слушаться и кивнул.
— Моё почтение, господин Оракул.
— Прошу вас, обращайтесь ко мне: Духовный Владыка. Что ж, я наслышан о вашем выступлении на турнире, господин Волков. Собственно, поэтому и пришёл сюда. Мне сказали, что у вас сегодня первый серьёзный урок по Линии Жреца. Такому уникальному воину, как вы, господин Волков, нужно напутствие, и я пришёл его дать. И, конечно, всем остальным студентам, которые будут с вами учиться. Вы позволите, господин Гвидуш?
Тот кашлянул и отошёл на пару шагов назад.
— Ох, ну конечно, Духовный Владыка.
— Итак, мои юные братья и сёстры, — толстяк умильно сложил руки у груди, — сегодня я покажу вам то, чего вы, вероятно, никогда не видели, но к чему должны стремиться.
Он поднял руку, плавно провёл ладонью перед собой, и в воздухе образовались синие мерцающие буквы молитвы.
Студенты пооткрывали рты и замерли в восторге.
Я тоже замер, но с очень нехорошим чувством тревоги.
— Эта молитва доступна только Жрецу высшего ранга Оракул, господа студенты, — мягко произнёс Хакан. — Она так устроена, что никому не под силу её запомнить и записать, даже мне. Её можно лишь вызвать из божественных сфер и прочитать.
Он опять посмотрел на меня.
Я старался не подавать виду, но мне стало по-настоящему жутко от его взгляда. Сердце заколотилось как бешеное.
— Посмотрите на господина Волкова, — сказал Хакан, и все разом повернулись ко мне. — Вы утверждаете, что этот маг отличается от вас. Чем же?
— Он сильнее нас всех и владеет шестью Линиями магии, Духовный Владыка! — тут же ответил ему один из студентов.
Хакан кивнул.
— Это верно. Он владеет магией без ограничений. Но то, что он сильнее вас всех — большое заблуждение. То, что считается его сильной стороной, является и его самой серьёзной уязвимостью.
Он больше ничего не стал пояснять, а начал читать молитву.
Я невольно шагнул назад и посмотрел на Гвидуша. Тому явно не нравилось, что происходит, но он промолчал, не решившись возражать Оракулу.
Молитва была не длинной, но на каком языке она читалась и какому богу была посвящена, я так и не понял. Зато уже через секунду ощутил странное чувство умиротворения и замер на месте, всё больше вслушиваясь в звуки голоса Хакана.
Он говорил и говорил, будто вкручивал в моё сознание свои неясные слова, а я стоял и внимал ему.
Зачитав несколько предложений, толстяк оборвал молитву и пояснил мягким-мягким голосом:
— Это молитва о перестройке памяти и о влиянии на волю человека. С помощью неё мы обрабатываем варваров. Эта магия действует только на тех, у кого нет Знамения. А теперь посмотрите на это…
Он поманил меня пальцем.
Всё, что случилось потом, я помнил только обрывками.
Веснушчатое лицо перед собой… растянутые в улыбке толстые губы… серые глаза… моя протянутая рука… изумлённые возгласы студентов вокруг… я смотрю снизу вверх на Оракула и что-то говорю ему, но что именно… ничего не разобрать…
Моё странное умиротворение становится тяжёлым и липким, но что-то внутри ещё сопротивляется.
Мой психодух — его Галей называл даром Колидов — принял первый удар на себя, но ему не хватило силы, чтобы отразить атаку Жреца наивысшего ранга.
Я ощутил, как моё астральное тело замирает от напора молитвы и начинает снова обрастать чёрной защитной скорлупой — той самой, которую я с таким трудом уничтожал все эти полгода…
* * *
…В себя я пришёл всё в том же органном зале, сидя в кресле в углу.
Надо мной склонился учитель Гвидуш, его тёплая ладонь покоилась на моём лбу, а сам старик шептал:
— Ма-зоу-эхо-но-ба. Проснись, мыслящий свободно. Ма-зоу-эхо-но-ба. Ма-зоу-эхо-но-ба… проснись, давай же, парень… проснись…
Рядом никого не было. Ни студентов, ни Оракула, ни музыканта за органом.
Только седобородый учитель-Пастырь.
Увидев, что я открыл глаза и смотрю на него осмысленно, он с облегчением выдохнул и выпрямился.
— Что-нибудь помнишь?
Я оглядел зал и уже собрался подняться, но голова закружилась, и пришлось остаться на месте.
— Немного… почти ничего, — ответил я хрипло. — А что было?
Гвидуш вздохнул, в его глазах я разглядел вину и обречённость.
— Около десяти минут ты пребывал под воздействием Духовного Владыки. Слава богам, он не зачитал молитву до конца. На твоём примере он показывал другим Жрецам слабость тех, у кого нет Знамения. После этого ты приходил в себя около трёх часов. Я не стал вызывать Целителей, чтобы не афишировать этот мелкий инцидент, хотя, боюсь, что новость всё равно выйдет за пределы этого зала.
Я сжал кулаки.
Внутри вспыхнула прежняя злость, ещё более сильная, чем была в Тафаларе.
— И что я делал те десять минут?
Учитель опять вздохнул.
— Много чего. Господин Хакан приказал тебе снять и надеть капюшон. Ты снял и надел. И так пять раз. Потом он сказал тебе вскинуть руки. Ты вскинул. И так пять раз. Потом он попросил тебя встать перед ним на колени и поклясться в вечном служении Духовному Дому Хакана, и ты…
— Понятно, — перебил я его, скрипнув зубами.
Мои кулаки покрылись стальной бронёй и раскалились от нагрева.
Гвидуш положил руку мне на плечо.
— Ты, конечно, не обязан служить Дому Хакана. Клятва, данная под дейстием молитвы, не имеет силы. И не злись на Духовного Владыку, это был всего лишь урок.
Я наконец поднялся с кресла.
— Урок по унижению человека, господин учитель? Спасибо за новые знания!
Он ничего не успел
