Книга Алуим - Виталий Иконников

— Я думал, ты ушла.

— Ждала, — коротко произносит она. На лице её застыло выражение ошарашенности и испуга.

— Слышала, как я кричал?

— Слышала, — так же коротко отвечает Татьяна. Затем, чуть помедлив, добавляет: — Но это кричал не ты…

глава 10

— Вспомнил!

От внезапного возбуждения, вызванного предшествующим ему озарением, я кулаком ударил по бардачку, другой рукой вцепившись в дверную ручку нашей рабочей «Газели». Крюковский мост, залитый ленивым сентябрьским солнцем, бескрайний Днепр, маячащие впереди красные кирпичные дома — всё это на мгновение исчезло, сменилось смазанной картинкой неизвестного мне кафе с приглушённым светом, небольшим круглым столиком, двумя горящими на столе свечами. Я вновь ощутил ароматы кофе и цитрусовых, услышал льющуюся со всех сторон лёгкую фортепианную музыку.

— Что вспомнил? — настороженно спросил Максим Сергеевич. — Шпингалеты забыли? Уголки?

Крюков — самая дальняя точка на карте наших маршрутов доставки, и по моей реакции напарник решил, что у нас недокомплект последнего на сегодня заказа. По установленным правилам, если мы забываем товар, то обязаны вернуться на склад, забрать его и доставить в тот же день, даже если рабочее время закончилось. Всё справедливо.

— Я вспомнил, ЧТО она мне сказала!

— Да кто? — настороженность сменилась недоумением.

— Ира.

— Та толстая деваха из «КременьСтроя»?

— Сергеич, не мешай.

— Да ты скажи, мне разворачиваться или нет?

В ответ я лишь отмахнулся и покачал головой. Шпингалеты, работа — всё пустое. Я был уже не здесь и не сейчас.

Пригладив на бёдрах своё изумительное красное платье, Ира присела напротив меня. Аккуратно сложила на столе руки, скрестив пальцы. Запястье украшал подаренный мною золотой браслет, он напоминал о наших лучших днях.

— Рада, что ты — это только ты.

Ира посмотрела мне в глаза и так улыбнулась, будто эти слова остановили время, укрыли нас от посторонних глаз, оградили от всего, что последует за ними. Я никогда не забывал ощущения тех мгновений, но лишь сейчас осознал их значение — впервые за шесть лет нашего знакомства мы оказались друг с другом наедине.

«Ты — это только ты» — тогда мне не был понятен смысл этих слов. Я молчал, пытаясь превратить набор своих разномастных эмоций в нечто цельное, обузданное, не затмевающее способность слушать и слышать то, что говорила Ира.

— Лететь по бескрайним просторам космоса, изучать другие миры… Мечты о свободе. О настоящей свободе, Влад. Твои мечты. В моих девчачьих фантазиях всегда было важнее присутствие мальчика. Доброго, внимательного. А космос чередовался с лужайкой у загородного дома и чем-то ещё более банальным. Я видела этого повзрослевшего мальчика в тебе. И я всегда ощущала какой-то барьер между нами… Ты не один в своём теле. Не знаю, кто этот чужак, он не стал со мной говорить. Но весь холод, исходивший от тебя, спровоцирован им. У него есть какая-то цель, а личные привязанности — помеха, опасность, что вы застрянете навсегда на одном месте… Он с тобой не заодно. Жизнь без любви — это ещё и наказание за прошлое. Ты старше меня, гораздо старше, я не могу знать твоих поступков. Но ты веришь, что поступил правильно…

Конечно, вспомнить удалось далеко не всё. Память вернула мне лишь фрагменты сказанных Ирой слов. Но и их оказалось достаточно, чтобы после работы поспешить прямиком к Татьяне. Домашние просмотры фильмов в обнимку и, тем более, поцелуи остались в прошлом. За последние два месяца мы лишь пару раз сходили в кинотеатр и один раз собрались компанией на концерт в честь Дня независимости Украины. Виной тому мои связи с Мальвиной, которые глубоко задели Татьяну, ранив её чувство собственного достоинства, а также последние мистические происшествия, породившие новые страхи. При такой ситуации мои намерения были крайне эгоистичными, и на Хамадиши это уже не свалишь, но я ни капли не сомневался, когда переступал порог её дома.

— Нужна твоя помощь! — сходу произнёс я. Одетый в рабочий комбинезон, с взъерошенными волосами и возбуждённым выражением лица, я выглядел не намного лучше, чем в ту ночь, когда пришёл сюда в одних трусах.

— Помощь в чём? — устало спросила Татьяна, бегло окинув меня взглядом. Она недавно вернулась с занятий танцами и нарезала овощи для борща, чтобы сварить его к приходу матери. Я в деталях рассказал о своих обновлённых воспоминаниях. Поскольку Татьяна попутно занималась делом, я не заметил в ней какого-то недовольства.

— И что ты хочешь делать?

— Войти в контакт с теми, кто приходил ко мне ночью.

Глаза Татьяны округлились.

— Ты серьёзно?

— Они знают Хамадиши, знают, чего он хотел. И я уверен, им известно, кто такой Алуим. Это единственная возможность во всём разобраться.

— Зачем? — она положила нож и внимательно посмотрела на меня. — Ты избавился от проблем, чтобы найти новые?

— Как ты не понимаешь… — я присел на маленькую табуретку, стоявшую в углу. — С рождения в моём теле жил кто-то чужой, посторонний. Я был ведом им, чужие мысли и желания принимал как свои собственные. По сути, я ничего о себе не знаю. Реальность не изменилась — она всегда была другой. И я не могу просто взять и закрыть на это глаза. Все и так живут с закрытыми глазами. Помнишь, ты спрашивала меня о Боге? Так вот, мы понятия не имеем, какой он, и есть ли вообще. Мы не знаем, что было до рождения, и что будет после смерти. Принято считать, жизнь даётся всего один раз. Но теперь это под вопросом. Вокруг нас всегда кто-то есть, кого мы даже не видим. Ты сама убедилась на примере отца. Внутри нас тоже может кто-то существовать. Так во что теперь верить?.. Я с детства искал ответы на фундаментальные вопросы. Перечитал кучу книг по философии. Несколько лет копался в глубинах космоса. Я искал ответы так далеко от дома, а ведь они совсем рядом и сами ищут встречи.

— Такое чувство, что ты сейчас одержим больше, чем раньше, — сказала Татьяна. Мягкая попытка охладить мой пыл.

— Может быть… — препираться глупо.

— А зачем тебе я?

— Ты чиста. Значит, никто посторонний не уведёт нас по ложному пути. И только ты можешь убедить старуху объяснить, как войти в контакт с умершими. Пусть расскажет, что нужно делать, даст какие-то травы или…

— Стой, Влад. Остановить. Я не могу.

— Почему? — непонимающе спросил я.

— Она умерла месяц назад.

На меня словно спустили полный огнетушитель, а затем сверху высыпали мешок кирпичей. Судьба издевается надо