даже если бы не сказал, другие домочадцы должны были рано или поздно меня хватиться. Тем более зная об амнезии. Это Алишан уже подозревает, что дело нечисто, но остальные члены семьи вроде ещё верят, что у их сестры и дочери действительно проблемы с памятью.
А если дома что-то случилось? Если у Алишан срочная командировка нарисовалась? Или — кто его знает? — погодные условия и впрямь на перемещения влияют?
Убедившись, что в пределах видимости зафира не наблюдается, я спустилась на первый этаж. Местная ванная комната представляла собой тесное, холодное донельзя помещение с доисторическим туалетом, выглядевшим немногим лучше обычной дыры в полу, массивным рукомойником и неким подобием душевой кабинки. Воду для мытья можно было нагреть, но прежде требовалось разжечь установленную там же печку. Скорее всего, печка отапливала и всю ванную комнату, правда, постоянно огонь в ней не поддерживали. Я зашла в ванную, беспомощно покружила возле печки, однако разжечь её самостоятельно не решилась и притворилась, будто сейчас плановое отключение горячей воды, а времени на разогрев кастрюлек нет.
Надо же, а ещё совсем недавно удобства дома Виргила казались милым, чудаковатым ретро.
Зато теперь точно ретро, жестокое и беспощадное.
Наскоро поплескав в лицо ледяной водой, я протянула руку за полотенцем и, нащупав воздух, вспомнила запоздало, что ничего похожего на полотенце я не заметила. Ладно, лицо и так обсохнуть может, нужно только блузку не обкапать.
Направилась к выходу из ванной и чуть не столкнулась с Филиппом. В руках он держал отрез сероватой ткани — вероятно, это и есть полотенце, — а на нём самом отсутствовала важная деталь одежды — рубашка.
Нормальный такой товарищ — по чужому дому, фактически гостинице, разгуливает в одних штанах.
— Вы рано встали, — удивился Филипп и подал полотенце.
— Вы тоже, — отрез я взяла.
О степени его свежести оставалось только догадываться, поэтому я аккуратно промокнула лицо самым уголком.
Фигура Филиппа действительно в меру подтянута, поджара, без лишних складок и намечающегося животика, коим грешили мужчины куда моложе меня. И эпиляцией Филипп очевидно не баловался.
Я скользнула неторопливым оценивающим взглядом по явленной обнажённой части тела и вернула полотенце.
— Спасибо.
— Не похоже, чтобы ваша сестра спешила забрать вас отсюда, — заметил Филипп, доблестно проигнорировав неприкрытое изучение своего торса.
— Может, ей некогда? — предположила я.
— А сами вы как предполагаете возвращаться?
— Думаете, Алишан не приедет?
— Думаю, вам пора вспомнить о навыках адары.
— Дыры в памяти, знаете ли, не залатываются по щелчку пальцев и чьему-то хотению.
— Феодора, — Филипп зашёл в ванную, забросил полотенце на крючок и вышел. Прикрыл дверь и повернулся ко мне. — Ни у одного из нас нет при себе ни денег, ни каких-либо ценностей. Мы не сможем ни добраться до города покрупнее, где возможно разыскать адару с памятью поцелее вашей, ни заплатить этой адаре за перенос двоих в другой домен. И на случай, если сей немаловажный нюанс ускользнул от вашего внимания, напомню, что также у нас нет ни документов, ни разрешения.
— Разве я как адара не свободна в своих перемещениях?
— Ваш кулон на вас? — не дожидаясь ответа, Филипп подцепил и чуть оттянул край воротничка блузки, открывая ключицы. Не успела я возмутиться внезапному вторжению в личное пространство, как он разжал пальцы и руку убрал. — Сколь вижу, нет. И как вы намерены доказывать, что вы действительно адара? Без документов, ничего не умея и не помня?
М-да, вот о таком варианте я не подумала. Если попаданке комплектом к новому телу доставалась магическая сила, то почти наверняка она умела ею пользоваться по умолчанию, а если не умела, то училась с той же скоростью, с какой адаптировалась в мире. И, разумеется, вопрос наличия документов поднимался крайне редко.
— Что за кулон?
— Знак, который каждая адара носит при себе. Обычно кулон или иная подвеска, но мне доводилось видеть и кольца.
— Надо просто подождать ещё немного.
— Как долго?
Учитывая, сколько уже времени прошло, вопрос актуальный, даже очень, но я-то что могу сделать?
— Не знаю.
— Это не ответ, — не согласился Филипп. Оглядел тесный закуток между кухней и ванной и шагнул вплотную ко мне. Я машинально отступила и уткнулась в стену. — Давайте-ка мы с вами припомним, при каких обстоятельствах происходили эти ваши случайные перемещения.
Ну это запросто!
— При вас, — потыкала я пальцем в голую мужскую грудь. — Оба раза вы выступали общим знаменателем.
— Я здесь, — за каким-то лешим Филипп сократил расстояние между нами и упёрся рукой в дверной косяк возле моего лица. — Однако мы никуда не перемещаемся.
Он что, хочет воссоздать ситуацию, предшествовавшую телепортации?
Мысль неплохая.
Я постаралась как можно подробнее воспроизвести в памяти оба перемещения. Что у них было общего, помимо Филиппа рядом?
— Ещё мы спорили.
— И вы меня послали.
— Только в этот раз. В прошлый никуда я вас не посылала… хотя тогда как раз стоило.
— Можете послать снова, — любезно разрешил Филипп.
— На кудыкину гору? — усомнилась я в правильности затеи.
— Лучше бы в Исттерский домен.
Само собой.
Я закрыла глаза, глубоко вдохнула, выдохнула и попыталась сосредоточиться на… а хрен его знает на чём. Попробовала представить спальню Феодоры так точно, как только смогла вспомнить, вид из окна, всякие мелочи, придающие помещению индивидуальность…
— Вы вздремнуть решили? — перебил мою визуализацию Филипп.
— Вы меня отвлекаете, — отозвалась я, не открывая глаз.
— От чего?
— Я пытаюсь вернуть нас обратно. Разве вы не этого хотели?
— Мне редко доводилось покидать Фартерский домен, и перемещающихся адар видел я нечасто, однако смею заверить, что при том они не стояли с таким выражением лица, как у вас нынче.
Положим, Алишан при телепортации зафира и пассажиров тоже вела себя несколько иначе, но…
— Чем вам моё лицо не угодило? — глаза я всё-таки открыла и сердито посмотрела на мужчину.
— У вас довольно милое личико, однако…
— Довольно милое?
— Только не говорите, будто воображаете себя редкой красавицей.
— Филипп, вы нарываетесь, — сообщила я честно.
— Нарываюсь, — невозмутимо подтвердил он и глянул на меня вопросительно. — Помогает?
— Не очень, — призналась я. — Ну не понимаю я, как это делается. Не понимаю! Вспышки помню, в первый раз ещё белую сеть видела, яркую-яркую. Наверное, дело в ней. Алишан всё время говорит о сети и Ярен тоже что-то о нитях толковала… и хоть бы какая сволочь догадалась рассказать обо всём подробно, по пунктам. Так, так и так, а не вот эти ваши «почему ты ничего не помнишь, хотя всем известно про твою амнезию», — я откинула голову назад и легонько постучалась ею о стену, словно бесполезное это
