странным знаком — я б сказала, что перекрестился, но в этом мире вроде бы было не принято, — и шмыгнул носом.
— Я всегда знал, — прошептал Димитрий, — что ты очень хорошая, Эдита! Даже лучше твоей предшественницы, моей подруги…
— Не надо тут, — хмыкнула я. — я б не стала тебя убивать не потому, что мне тебя сильно жалко, Димитрий, а только потому, что это для тебя было бы слишком легким быстрым избавлением. Столько времени пакостить, а потом внезапно просто потерять голову на плахе… Или быть простреленным золотой стрелой. Фи, какая банальность.
Димитрий зажмурился.
— П-пытки? — уточнил он севшим от испуга голосом.
— Кто-то бы расценил это как пытки, в самом деле, — утвердительно кивнул Рене. — Но мне больше нравится вариант «исправительные работы». Станешь работать помощником Эдиты… И Себастьяна тоже. Будешь выполнять поручения, очищать ауру. У Матильды где-то там валялся старый сканнер состояния ауры, думаю, для меня не будет особой проблемой привести его в порядок и воспользоваться в наших целях. Если ты, Эдита, конечно, согласишься принять этого обормота…
Я ухмыльнулась и воззрилась на Димитрия. Он посмотрел на меня, потом на Себастьяна, и тихо прошептал:
— Лучше пытки!..
И гордо плюхнулся в обморок.
— Притворяется, — вздохнул Себастьян. — Ну так что? Возьмем паразита на поруки?
— Ты уверен, — покосилась я на мужа, — что он тебе нужен?
Улыбка Себастьяна не предвещала ничего хорошего.
— Ну не надрываться же самим, таская тяжелые коробки, верно?..
— И то правда, — утвердительно кивнула я. — Тем более, в архиве тоже есть чем заняться, убирать там все-таки придется до конца…
Я заметила, как дернулся Димитрий, выдавая, что в своем искусственном обмороке он все прекрасно слышит, и повернулась к Рене.
— Берем! — решительно заявила я. — Думаю, в хозяйстве пригодится…
Глава двадцать вторая
Глядя из-за тяжелой бархатной шторы на зал, я поймала себя на мысли, что и представить себе не могла, насколько много сотрудников в Канцелярии. По крайней мере, прежде я была свято уверена, что работает здесь несколько десятков людей. Казалось бы, сколько тех богов?
Но сейчас, глядя на плотно забитый зал, я поняла, что серьезно ошиблась. Один отдел купидонов чего стоил! Собрались они все, если не считать Димитрия, и заняли места чуть ближе к выходу, явно собираясь сбежать с торжественного мероприятия, как только станет скучно. Что ж… Что-то мне подсказывало, что скучать не придется.
Большинство из них были в какой-то странной, розово-красной одежде, словно кто-то выдал им униформу. Но были и те, кто своим внешним видом проявил адекватность. Среди них я, признаться, без удивления узнавала в первую очередь тех ребят, которые не торговали сломанными стрелами и были отобраны мною в группу нормальных купидонов.
Любовный Патруль, устроившись чуть поодаль, выглядел как всегда — крайне неодобрительно. Хоть они и не знали, что будет происходить дальше, но все равно переглядывались без особого довольства.
Я разглядела в зале и Георга, и еще нескольких богов, с которыми пересекалась в коридорах. Но все остальные… Сколько же их здесь было?!
Наверное, около тысячи.
Зал был действительно большой. Он, как и большинство комнат, был присобачен к Лабиринту с помощью магии и пятого измерения. У актового зала даже имелся другой вход. Одни двери вели обратно в Лабиринт, а вот другие, более широкие, позволяли выйти на улицу, причем не возле Канцелярии, а чуть ли не на другом конце города. Рене сказал мне, что это помещение арендовали на случай каких-то важных событий, например, когда начальству надо было сделать объявление, вот как сейчас. А вообще, это был актовый зал какого-то местного университета, название которого я даже не могла выговорить.
Что ж, как для университетского, зал был весьма хорошо обустроен. Мягкие, оббитые тканью кресла больше напоминали о здании театра; широкие проходы позволяли спокойно найти свое место, не наступив при этом никому на голову и не оттоптав ноги. Да и темно-зеленые бархатные шторы были не пропыленные, так, что даже прикоснуться страшно, а очень даже чистые. Сцена — крепкая, пол — явно новый, да и в крохотном репетиционном зале, в который можно было попасть, спустившись по крутым ступенькам справа от сцены, тоже оказалось чисто и убрано.
Я вздрогнула и, велев себе не бояться, повернулась к тем самым вышеупомянутым ступенькам. Голова покруживалась, да и меня, признаться, тошнило от волнения.
Когда Рене сказал, что все будет официально, и он организует все так, чтобы никто не посмел отказать его сестре в сотрудничестве или, чего хуже, не попытался вставлять палки в колеса, я думала, что он просто рявкнет на купидонов и Любовный Патруль, и на том все закончится.
Но он решил собрать всех.
Не хватало только Вериара. Я подозревала, что хранитель Лабиринта просто не смог пройти в дверь, ну, или его и вовсе не приглашали. Рене неоткуда было знать о наших дружественных отношениях, заключавшихся, впрочем, в одном коротком разговоре и вроде как проявленной по отношению ко мне драконом симпатии.
— Переживаешь? — поинтересовался Себастьян, когда я заглянула в крохотный репетиционный зал. — Не бойся. Все будет хорошо.
Я только хмыкнула. Никакой веры в его обещание сейчас и близко не было — нельзя чувствовать себя в безопасности, когда впереди грозит столкновение с таким количеством почти незнакомых людей, возможно, и враждебно настроенных.
— Тебе не о чем волноваться, — муж сделал шаг ко мне и заключил в объятия. — Ты ведь уже работала в Канцелярии…
— И это было сложно.
— Да. Но в первую очередь потому, что тебе приходилось постоянно скрываться, шифроваться от остальных, делать вид, будто ты действительно из этого мира и прежняя Эдита. А теперь будет гораздо проще. Ведь не осталось ни единого повода для притворства! Тебе можно стать самой собой и просто работать. К тому же… Мы всегда сможем уйти.
Себастьян умолк. Последние его слова вряд ли были правдой. Впрочем, я не знала, стал ли бы держать нас Рене, если б мы вдруг попросили его отпустить нас, оставить в покое. Наверное, он так и поступил бы… Как любящий брат. Потому что от богов, которые не желают выполнять свою работу, все равно на посту очень мало толку.
Вопрос в другом. Могли ли мы с Себастьяном позволить себе оставить Рене в столь затруднительном положении? Расшатавшийся баланс — это как бомба замедленного действия, никогда не знаешь, что он выкинет в следующее мгновение. И всегда лучше самому ткнуть стрелой любви в нужного человека или поменять местами людей, которых забросили в чужие миры, чем дождаться, пока баланс, стремясь
