Славика, который тут же переименовал грека в Кольку.
Недолго думая, я нажала на значок телефона в приложении, и пошел видеовызов.
– Не вздумай лезть в разговор. И тем более называть его Николаем, – строго велела я этому весельчаку с бананом во рту.
– Что, даже нельзя спеть ему «Николай, Николай, Николай! Не смогу разлюбить твой лали-лалай»? – заголосил Славик, пугая кошек.
Те с шипением сиганули с дивана и понеслись во двор. Хорошо, что вернувшаяся к этому времени хозяйка работала в саду. И не слышала этот пассаж.
– Ты так трясешься, как будто мы президенту Греции звоним. Наверняка какой-нибудь очкарик в белом халате, который считает найденный им черепок ночного горшка самым значимым открытием для мира науки.
Через три гудка экран явил нам лицо мужчины слегка за пятьдесят, с залысинами и без очков, которые предрекал Славик.
Увидев меня на экране, он зачем-то проворно натянул на нос маску.
Славик, конечно же, сразу заорал:
– Не дрейфь, Колясик, мы не заразные! Нам в детстве БЦЖ делали!
Пришлось треснуть его по затылку. И я понадеялась, что Димитрис не знает русского, зато знает английский. В отличие от Славика, армянских корней, даже приемных, у меня в роду не было. А его познаний в армянском вряд ли хватит на содержательный разговор о погибшем. К счастью, мужчина на мое приветствие ответил на английском весьма бодро и поинтересовался, чем может быть мне полезен.
Я бегло представилась и перешла к сути.
– Вы Димитрис? – спросила я, а мужчина, задумавшись, осторожно кивнул.
– А вы кто? – спросил он, разумеется, на английском.
Но я его речь вам сразу переведу на русский, чтобы ни одна важная деталь не ускользнула от вашего пристального внимания.
– Имя Михаил Сомов вам о чем-то говорит? Русский, он дружил с вашим коллегой, который погиб. Познакомились они во время выставки в Афинах.
– Михаил? – Димитрис нахмурился. – Конечно, он славный парень. Мы общались не так давно…
– Это было несколько дней назад?
– Да, кажется, так… Тогда как раз Яннис погиб. Бедняга, такая ужасная смерть… Но, простите, кто вы? Я так и не понял…
– Управление ДАДУ, – крякнул приятель, и пояснил: – Детективное агентство добрых услуг. Даду. Даду-даду, – пустился в советские песни и пляски Славик, внезапно осознав, как чудно звучит выдуманная им аббревиатура.
– Мы расследуем гибель Михаила Сомова, – пояснила я, радуясь, что грек не шарит в нашей иерархии и не помнит перлы Горбачева. – У Михаила – не Горбачева, а Сомова – в записях нашли ваш номер. Не скажете, зачем он вам звонил?
– Как гибель? Но… Он же… мы же общались? Вы уверены?
Ввести его в курс дела стоило аккуратно. Не вдаваясь в подробности, сложно было объяснить, почему мы могли посчитать эту смерть криминальной.
Я потратила несколько минут, повествуя о последних часах Миши в нашем отеле, и снова вернулась к своему вопросу:
– Его взволновала смерть Янниса, – пожал плечами ошарашенный новостью Димитрис. – Как и всех нас.
– Яннис! Это же его имя было обведено красным в той распечатке! – зашептал мне в ухо Славик. – Я же говорил, красный – цвет крови! Пришили Янниса эти канальи, как пить дать!
Эта информация требовала того, чтобы быть переваренной, но я не могла прерывать беседу.
– Что их связывало? – задала я вопрос, приглядываясь к мужчине.
Мне показалось или он нервничает чуть больше, чем следует? Хотя при виде Славика, стянувшего волосы в кокетливый ананасик на макушке, кого угодно может пробрать. А тут новость о гибели молодого парня, которого он знал. Пусть и не очень близко.
Димитрис, чуть подумав, рассказал нам про завязавшуюся дружбу между русским молодым энтузиастом и старым искусствоведом из Афин. В принципе, все это я и без того знала. Не знали мы только то, что именно этот старик интересовал и наших похитителей.
– Они были во многом похожи. Наверное, Яннис увидел в Михаиле себя в молодости. Такой же увлеченный. Он даже приглашал его к себе домой. Но… вы знаете, что именно случилось с Михаилом? Это точно не несчастный случай?
– Мы работаем, – туманно ответила я, а Димитрис поник:
– Знаете, это очень странно…
– Я заметила, что вас как будто бы испугало известие о гибели Миши. Как вы считаете, не могли ли они с Яннисом заниматься каким-то общим делом? Вы не замечали чего-то странного?
– Нет. То есть да. Не знаю. В общем, я был уверен: наверняка показалось…
– Не держите это в себе, – авторитетно заявил Славик голосом Елены Малышевой, вещающей о запорах.
Димитрис поколебался с минуту:
– Последнее время Яннис был очень взволнован. Стал пить лекарства от давления, хотя раньше держался на травах. Может, это из-за племянника?
– А что не так с его племянником?
– Все не так. Вроде бы тот еще в ранней юности связался с плохой компанией. По-вашему – мафия. Да?
Славик смежил веки и кивнул с видом крестного отца.
Димитрис опасливо продолжил:
– Сестра Янниса поздно родила, растила сына одна. Мне кажется, он чувствовал ответственность. И когда племянник пропал…
– Что значит пропал? – зацепилась я за новую информацию.
– Ну, там какая-то странная история. Яннис не рассказывал, но я слышал обрывки его разговоров с сестрой. Племянник впутался в какую-то аферу, его преследовала полиция. После этого о нем ничего не слышали. Сестра просила Янниса помочь деньгами. Она была уверена, что его убили. И думала, что, если подкупить кого-то в полиции, ей могут рассказать, что случилось с сыном.
– То есть старик пил лекарства из-за пропавшего племянника?
– Я не уверен. Тот пропал гораздо раньше. Но Яннис все пытался что-то о нем узнать.
– Не держите в себе, – с напором повторил Славик, а Димитрис промокнул выступивший пот бумажным платочком.
– Вы о чем? Ах, это…
– Именно это, – гнул свою линию Славик, овладевший искусством гипноза на лекциях папы № 3. Мне оставалось только молча удивляться.
– Я никому не говорил, потому что испугался…
– Не волнуйтесь, наш разговор сугубо конфиденциальный. Никто ничего не узнает. Мы же не заставляем вас подписывать никакие бумаги. – Я побоялась спугнуть удачу, но Димитрис уже решился:
– Незадолго до того дня, как Яннис пропал, к нему на работу явились два типа. Сказали, что они из полиции. Но у них были очень неприятные лица. Знаете, как у русской мафии. Да?
Славик снова смежил веки крестного отца.
– И очень дорогая машина, – продолжил Димитрис. – Я как раз возвращался с обеда и увидел, как они садились в машину, припаркованную за пару кварталов.
– О чем они хотели поговорить со стариком?
– Этого я не знаю. Я, конечно, задал вопрос, но он сказал, что
