который Славик якобы перенес в легкой форме. Второй же отец не церемонился и называл Славика космическим утырком. И только первый твердил, что все надо делать по закону: осмотр, вердикт врача, лечение, справка о слабоумии.
Славик с Дубровским остались пить пиво на лавочке у дома, мило беседуя о рептилоидах. Я же, забрав Розочку, пошла в свою комнату и растянулась на предварительно разложенном Славиком диване. Перед уходом я посмотрела в разговорнике, как сказать «его в детстве пони в голову лягнул». И объяснилась с хозяйкой, указав ей на Славика. Словом, совесть моя была чиста. Если что – я предупреждала.
Волнения последних дней лишили меня всяких моральных сил. Сон навалился мгновенно, будто меня выключили. Такое бывало со мной всегда, когда я пила кофе на ночь: других он бодрит, меня же – вырубает.
Глава 22. Ночь нежна…
Когда я сонно пошевелилась и открыла глаза, за окном уже была беспросветная ночь. А проснулась от того, что замерзла. Я вообще часто мерзну, мне даже в жару нужно хотя бы укрыть ножки – не то не засну. Славик уже сопел на другом краю дивана. Этот гад стащил на себя все одеяло и завернулся в него, как мумия. Мне стало жалко будить приятеля, оттого я встала и попробовала согреться легкой зарядкой. Так учил папа № 1.
«И – раз, два, три, четыре – влево, вправо, поворот…»
Выглянула в окно и убедилась, что на улице – все еще кромешная темнота. Значит, до рассвета далеко. Я видела, где лежат теплые одеяла, но… Долго мялась у двери Дубровского, боясь постучать. Еще решит, что я хожу и мучаюсь в ожидании, когда он меня позовет.
Дубровский открыл сразу, будто все это время стоял там, за дверью. Все это время, пока я томилась, размышляя: можно ли зайти. Он схватил меня за руку, зажал рот поцелуем и втащил к себе в комнату. Я никогда не думала, что он настолько сильный. Потом он снова принялся меня целовать, а я заплакала. И слезы капали ему на лицо, и он бережно вытирал их мне тыльной стороной ладони.
А потом я размышляла, что под внешней веселостью и безалаберностью скрывается чуткое, ранимое сердце, способное любить. Растроганная тем, какая у меня добрая всепрощающая душа, я растянулась во всю длину, обняла спящего Дубровского за спину. Согрелась и не заметила, как заснула.
Следующий день можно было бы смело назвать самым счастливым в моей жизни. Хозяева уехали на весь день, куда – я не узнавала.
Мы плескались в бассейне (хозяйка утром выдала мне какой-то старомодный закрытый купальник своей дочери, но я была рада и такому), пили вино и не разжимали рук. Славик с Розой прогуливались по саду и даже заглянули в соседний дворик. Там Роза познакомилась с каким-то полудоберманом и битых два часа носилась по кругу, оглашая тишину района звонким лаем.
Славик в банном халате и с полотенцем на плече кадрил через забор дочку соседей. По всему было видно, что девица прошляпила годы, когда была на выданье, и теперь отчаянно молодилась. По крайней мере, поливая цветы шлангом, она излишне сильно наклонялась. Славик принялся зазывать ее на морскую прогулку, на что она ответила что-то в духе «слишком быстро, я тебя даже не знаю толком».
Славик не растерялся и заявил, что и для него это риск. Он, дескать, ее тоже не знает. Потому предложил ей захватить на прогулку нож. И сообщил, что он свой тоже захватит.
Девица, покрутив пальцем у виска, пошла в дом. Наверное, решила, что не такая уж она и старая дева, чтобы прогуливаться с ножами.
– Славик, давай хоть сегодня обойдемся без жертв, – пригрозила я ему.
Приятель в недоумении пожал плечами и отправился к морю сам, захватив Розу.
Мы же предпочли остаться вдвоем. И, скажу я вам, трудно быть хорошей девочкой, если внутри тебя живет сангрия.
После обеда Дубровский отлучился на несколько часов, хотя я и не хотела его отпускать. У меня развился какой-то первобытный страх его потерять. Но он заявил, что готовит мне сюрприз. Хотя мне казалось – сюрпризов в моей жизни и без того хватает. Но в душе заметалась шальная мысль: а вдруг он хочет купить мне кольцо? Черт знает, что я буду с ним делать, но сам факт…
В общем, в этот день я была настолько счастлива, что даже не хотела думать о том, что будет завтра. Казалось, есть только здесь и сейчас. А если это так, то к чему переживания?
К счастью, любовная горячка захватила только меня, Славик остался только при своих прежних заболеваниях. Но мозг его, при всех патологиях, работал исправно.
– Ты карту не потеряла? И что там с нашим делом? – заявил он, сытно отобедав мусакой.
– Каким?
– Ну, мы будем узнавать, что случилось с Мишей? Или ты уже оставила эту затею?
Я устыдилась и поспешила заявить, что карта спрятана в надежном месте, под обложкой разговорника. А сама я только об этом всю ночь и думала.
Славик обрадовался:
– Я же у малых ноутбук брал, полазил по новостям. Но там ничего существенного. Одни вопросы без ответов. Давай позвоним этому таинственному Димитрису.
– А…
– А номер узнаем через его место работы. Позвоним в этот их музей, или как его там?
– И что ты скажешь?
– Скажу, что я Дана из Магадана, давняя поклонница греческой культуры. И хочу организовать у них в Афинах выставку «Еду в Магадан».
Шах и мат. Ноутбук лежал на диване. Сайт нашли без проблем, как и контакты. На этот раз пришлось обратиться к внукам хозяйки за телефоном. Я порадовалась, что стащила у мелкого кошелек. Правда, ушлый Марик не носил там кредитных карт, только наличку. И то всего триста евро мелочью. Славик назвал его несносным скупцом. Но сейчас мелочь как раз пригодилась, чтобы коррумпировать детвору.
Славик позвонил, но нас ждало разочарование. В связи с ковидом, музей не работал, и всех распустили на удаленку. Давать номер сотрудника тоже отказались, несмотря на то что Дана из Магадана была выскочкой и даже пробовала грозиться русской мафией.
– Славик, мы идиоты! – хлопнула я себя по лбу. Потому что к тому времени я залезла в интернет, нашла аккаунт Миши, и стала методично просматривать его друзей. К счастью, их у него было не так уж много. Греческие имена и фамилии сразу бросились в глаза. Среди них я быстро нашла Димитриса Николау. Эта фамилия спровоцировала неконтролируемый хрюк
