батальона. Оттуда двинулись к Печерскому базару, где был расположен 125-й пехотный Курский полк. Тут их пыталась остановить 1-я рота 7-го саперного батальона, но была смята толпой восставших. Здесь чуть не погиб командир бригады полковник Немилов: «…в это время из толпы послышались крики: Долой офицеров! и на полковника Немилова бросилось несколько человек с приподнятыми штыками. Но из толпы повстанцев сейчас же послышались крики: Не надо крови! Пусть так уходит!». На Печерском базаре к восставшим присоединились музыкантская команда, несколько человек-пехотинцев 125-го Курского полка и их руководители из офицеров – подпоручики Жадановский, Зубков, Баранов, Черепанов, поручик Пилькевич и прапорщик Кочергин. Далее мятежники двинулись к редюиту № 1, где присоединили к себе 2-ю и 4-ю роты 14-го саперного батальона.
Возле башни № 2 чуть не произошло столкновение. С целью не допустить восставших в башню, командир 14-го саперного батальона подполковник Ершов выстроил 1-ю роту и начал уговаривать непокорных вернуться. Но его никто не слушал, рота была смята, восставшие ворвались в башню и присоединили к себе оставшиеся части 3-й бригады – 1-ю и 3-ю роты 14-го саперного батальона, 2-ю и 3-ю и военно-телеграфную роты 7-го саперного батальона. Разросшаяся до нескольких сотен человек толпа вооруженных мятежников продолжила двигаться по улицам Киева (в советской литературе это часто называли «вооруженной демонстрацией»).
Возле казарм 33-й артиллерийской бригады по поручению командующего округом командир 21-го армейского корпуса генерал Драке предпринимает еще одну попытку «увещевания». Посчитайте, сколько раз до применения стрельбы на поражение восставших пытались уговорить успокоиться – несмотря на это, до сих пор утверждают, что правительственные войска открыли огонь «внезапно».
Далее толпа солдат вышла на Галицкую площадь, к Еврейскому базару. К ним начали присоединяться рабочие окрестных заводов с красными флагами. Все они пытались прорваться на окраины города, к казармам Азовского полка и других воинских частей, чтобы и их присоединить к восстанию.
Здесь им преградила путь учебная команда 168-го пехотного Миргородского полка. Нужно заметить, что в учебной команде было максимум человек сто, а в толпе мятежников – человек 800–900. Однако: «Заметив, что передние шеренги опускаются на колени, и вся команда взяла наизготовку для стрельбы, передние части повстанцев, смешанные с рабочими, начали разбегаться. Напрасно напрягал свой голос подпоручик Жадановский, крича им: „Стойте! Куда бежите?“. Итак, все грандиозное сражение продолжалось несколько минут. О потерях мятежников, о сопутствующих жертвах среди гражданских и о наказании бунтовщиков поговорим в другой раз. Сейчас же приведем данные о потерях подавившей мятеж учебной команды 168-го пехотного Миргородского полка, – далее пишет газета „Кіевлянинъ“. – Один унтер-офицер команды погиб на месте, еще двое умерли от ран в госпитале на следующий день».
Командование учебной командой взял на себя фон Стааль. По поводу его ухода в отставку в газете «Кіевлянинъ» (22 марта 1912 г., № 82) была напечатана статья «Забытый герой»: «Ушел в отставку полковник фон-Стааль. Ушел он, как рядовой офицер, с производством в генерал-майоры, не оцененный властью, забытый русским обществом. Знаете ли вы, кто такой г. фон-Стааль? Это тот командир Миргородского пехотного полка, который в черный день саперного бунта в Киеве, 18 ноября 1905 года, в одну минуту подавил безобразный бунт и тем предотвратил ужасы пьяного разгрома Киева. Это тот рыцарь без страха и упрека, который в страшный час развала дал всем властям пример того, как должны вести себя люди долга и чести. Я лично пережил тогда моменты из числа тех, которые никогда не забываются. Обширный саперный бунт подробно описан в том печатном фолианте, который называется „обвинительным актом“ по соответственному уголовному делу. Я хочу поделиться с читателями некоторыми своими личными воспоминаниями.
Неясные слухи о готовящемся саперном бунте ходили по Киеву за несколько дней до 18 ноября. Начальник охранного отделения г. Еремин имел сведения об организуемом бунте и докладывал о нем. Но тогда царили халатность, растерянность и трусость… Никаких мер не было принято.
Бунт вспыхнул рано утром 18 ноября. Я довольно рано пришел в редакцию „Кіевлянина“ и там узнал, что мятежники уже находятся на Киеве II, и что против них выслан Уральский казачий полк. Я был весь захвачен этим известием. Телефон работал без перерыва. Вскоре я узнал следующее. Бунт начался в так называемых „Жандармских казармах“ (на Московской улице), откуда мятежники отправились к казармам, что у Никольских ворот. Власти окончательно растерялись. Было принято две меры: с одной стороны, были вызваны войска для охраны дома, в котором жил тогдашний начальник края и командующий войсками, а с другой, – командующему саперной бригадой полковнику Немилову предписано было немедленно принять меры к прекращению беспорядков. Полковник Немилов решил усмирить бунт по тому самому способу, по которому вообще боролись в то время с революционными восстаниями и беспорядками, т. е. посредством речей. Полковник Немилов произнес несколько речей в разных пунктах (для чего он в экипаже обгонял шествие бунтовщиков). Ответ на его речи был один – брань и угрозы… Решив, что все средства воздействия исчерпаны, полк. Немилов явился к командующему войсками и доложил, что, несмотря на все принятые меры, прекратить беспорядки не удалось. Тогда ген. Сухомлинов приказал командиру Уральского казачьего полка прекратить бунт. Мятежники в это время были у Киева ІІ, где они „снимали“ отряды, назначенные для охраны станции. Командир Уральского полка с четырьмя сотнями выступил против бунтовщиков и встретил их подле 4-й гимназии, на Большой Васильковской улице. Мы с нетерпением ждали результатов этой встречи… Вскоре стало известно, что командир Уральского полка, увлеченный духом времени, тоже заговорил… Вместо оружия, он пустил в ход средство, уже испытанное полковником Немиловым: произнес речь… Кончилось дело тем, что бунтовщики под звуки оркестра двинулись вперед. Казаки, по приказу их командира, почтительно расступились и дали дорогу саперам. Мятежники, руководимые переодетыми евреями и несколькими офицерами-предателями, пошли дальше. К командующему войсками полетел новый доклад: „Несмотря на все принятые меры, беспорядков прекратить не удалось“. Дело принимало весьма серьезный оборот. Генерал Сухомлинов двинул против мятежников пехоту и артиллерию. Подавление беспорядков возложено было на командира 21 корпуса ген. Драке. Последний в фаэтоне отправился к месту действия.
В это время я вместе с Д. Д. Н-по также направился к месту действия: уж очень любопытно было посмотреть солдатский бунт. Бунтовщики по Большой Васильковской улице прошли до Жилянской и затем свернули по Жилянской и направились к казармам 33-й артиллерийской бригады (на углу Тарасовской). Сюда мы и пошли из редакции. Когда мы спустились сверху по Тарасовской улице, вся Жилянская ул. была запружена солдатами, толпившимися здесь в беспорядке. Нам сообщили, что только что ген. Драке говорил речь на улице, а теперь говорил другую речь во дворе казарм…
