связи, а ещё лучше — научиться скрывать свои собственные эмоции. Но я почти сразу одёрнула себя: скоро это итак станет неважно.
— Если сможешь, прости меня, — когда я села в машину, Бран коснулся моей руки, с силой сжал её, но почти сразу отпустил.
От этого прикосновения снова перехватило дыхание, но я так ничего и не ответила и даже не вздрогнула от звука захлопнувшейся двери автомобиля.
Около часа в пути вдоль побережья — дорога которую я почти не запомнила и так и не исчезнувшая мутная тревога, что в любой момент Бран может передумать, заставить меня вернуться. Но, как ни странно, этому страху я была почти рада. Только он заставлял хотя бы изредка замолчать голос подсознания, мою волчицу, непрерывно твердившую, что с каждой минутой и каждым метром её отдаляют от единственного мужчины, с которым она хотела быть.
Но и к тому, что так будет, я была готова и в те моменты, когда становилось совсем невыносимо, просто сильнее сжимала руки, впивалась ногтями в кожу и снова возвращалась к действительности. Нужно подождать, перетерпеть, дать самой себе шанс снова привыкнуть к собственной жизни и тогда всё пройдёт, будет как прежде.
Стиснутая с двух сторон страхом, что Бран всё же не позволит мне покинуть его и другим, может быть даже ещё более сильным, что он на самом деле меня отпустил, я ощутила что-то похожее на облегчение только когда дверь моей квартиры закрылась и я, наконец, оказалась дома.
Мой долгий путь, занявший гораздо больше часа на автомобиле от дома Брана, наконец, закончился. Вокруг всё также, как было, когда я несколько месяцев назад слишком поспешно (только, чтобы не передумать) уходила отсюда. Даже тёмно-синий шарф, который в последний момент вытащила из незакрывавшейся сумки, так и лежал на полу.
Подошла к нему, сев на корточки, сжала в руке шерстяное полотно. Если быть честной с самой собой, там, в пещерах, я не верила, что когда-нибудь окажусь здесь снова. Хотя и были моменты, когда хотела этого больше всего на свете. А сейчас, когда это желание всё же исполнилось, хорошо знакомая обстановка квартиры почему-то стала казаться абсолютно чужой. Я вдруг и сама себя словно инородным телом здесь почувствовала.
Хотя, наверное, странно, если бы было иначе. Да, мне отдали мою жизнь, но предварительно не просто перевернули её с ног на голову, но и уничтожили прежнюю меня.
И всё же я должна хотя бы попытаться собрать саму себя снова. Поднялась, бросила шарф на небольшой, стоящий возле двери комод и прошла внутрь квартиры, огляделась вокруг.
Так и началась моя новая старая жизнь…
Бран сделал то, что обещал. Вернул мне свободу и не только не пытался забрать её снова, но и полностью исчез из моей жизни. В течение почти двух месяцев с момента нашего последнего разговора, я не знала о нём ничего. Надеялась, что это позволит быстрее забыть его, вот только происходило всё с точностью наоборот.
Теперь каждый день казался наполненным настолько невыносимым одиночеством, что хотелось в буквальном смысле обернуться волком и выть. Меня и раньше нельзя было назвать общительной, но, по крайней мере, у меня были знакомые, сейчас же даже видеть никого не хотелось. А понимание, что единственный родной мне человек мёртв, только добавляло вязкой тоски в и без того казавшиеся бесконечными дни.
Наверное, надо было искать работу, но ни сил, ни желания для этого я не чувствовала. Оставшихся на моём счету сбережений должно было хватить по крайней мере до конца года, а что будет дальше… может быть, что-то изменится. Я всё же надеялась, что то состояния невозможной тоски временное. Нужно пережить, отвыкнуть, перетерпеть.
А пока моё существование всё больше напоминало тень. Единственное, что я могла заставить себя делать, это раз в неделю, обычно ближе к вечеру, выйти на улицу. И то только для того, чтобы дойти до магазина, купить там мясо и почти сразу вернуться назад.
В остальное время из дома больше не выходила. Часто оборачивалась в волчицу и, свернувшись клубком, лежала в одном из углов комнаты. Чувства (и не самые приятные из них) в этом облике только усиливались, но, по крайней мере, так у меня получалось остановить поток мыслей и воспоминаний.
В один из душных влажных дней, который ещё и не думал приближаться к закату, я лежала на полу и просто смотрела в одну точку у противоположной стены. С каждым приближающимся к полудню часом жара становилась ещё заметнее, но открывать окна всё равно не хотелось. Напротив, отсутствие свежего воздуха добавляло сонливости и день проходил в вязкой полудрёме. Но так даже лучше.
В какой-то момент мои глаза закрылись и почти одновременно с этим тишину квартиры пронзил резкий звук дверного звонка. Всё-ещё пребывая в облике волчицы, я инстинктивно дёрнулась, но замерла. Мне в дверь так давно никто не звонил, что этот звук я просто забыла и в первый момент даже подумала, что он мне всего лишь приснился.
И тут же звонок прозвучал снова. Вернулась в тело человека, медленно поднялась, отыскав халат, накинула его на себя и очень тихо пошла в коридор. Повернула глазок и посмотрела.
Прямо перед моей дверью стояли двое. Дана и ещё какая-то девушка за её спиной.
— Мина, открой. Я по запаху чувствую, что ты там.
Помедлила ещё несколько секунд, сильнее закуталась в халат и всё же повернула замок.
За дверью, и правда, стояла Дана. И, конечно, она тоже выглядела совсем не так, как когда мы познакомились с ней в горах. Красивое и явно очень дорогое горчично-зеленого цвета платье, профессионально уложенная причёска, макияж.
Её спутница, тоже молодая волчица, правда, одетая не так стильно и дорого, держала в руках переносную люльку со спящим младенцем.
— Ты ужасно выглядишь, — выпалила Дана вместо приветствия.
Впору обидеться, но в её глазах читалось столько тревоги, что сделать это я просто не смогла.
— Привет, — единственное, что выдавила из себя и, вспомнив о гостеприимстве, всё же открыла дверь шире, пропустила своих неожиданных гостей внутрь.
Зайдя в комнату, Дана остановилась. Вторая девушка тоже замерла как будто в нерешительности.
— Рона, положи ребёнка на стол, а сама подожди меня в машине.
Не говоря ни слова, та, кого она так назвала, просто выполнила указание и почти сразу после этого исчезла, оставила нас вдвоём.
— Не против, если я хотя бы окна открою?
В ответ я только безразлично пожала плечами и подошла к всё также мирно спящему младенцу.
Я
