class="p1">— Это хорошо, успею сходить переодеться, — сладко потянулась Зверева, после чего кивнула на бессознательно лежащего Аничкова, — позовешь пока целителя для своего друга?
— Я думал они сразу прибегают, — вздохнул я, но все-таки пошел к выходу искать целителя.
Как-никак я Антону должен. Да и негоже моему будущему информатору лежать в столь неприглядном виде.
Еще вторая половина занятия впереди.
Глава 20
Облачившись в более удобную спортивную форму, Анна Зверева слегка подобрела.
Насколько это вообще возможно подобреть бывшей простолюдинке с садистским наклонностями, которой дали карт-бланш на избиение аристократов.
Но эффект определенно был. По крайней мере, из десяти последующих жертв, помощь целителя потребовалась лишь двум.
Кристине Гагариной, которая сполна прочувствовала боевую квалификацию Зверевой и более вопросов к ее компетенции никаких не имела, и Якову Львову, который пришел с перерыва последним, опоздав на двенадцать секунд.
На занятие, в итоге, вернулись все.
Страх страхом, но уж слишком длинный путь эти дворянские детишки прошли чтобы здесь оказаться. Да и пресловутую гордость аристократа никто не отменял.
Правда, царский лицей это не лучшее место, чтобы эту самую гордость демонстрировать. В отличие от других учебных заведений, в стенах царского лицея действуют иные законы, грань между сословиями немного стирается, а на первый план выходит личная сила.
В общем, чувствовал я себя в царском лицее уютно и, по-домашнему, даже письмо захотелось родным написать и рассказать, как нас тут хорошо встретили.
Зверева тоже особо не жаловалась, отрываясь на аристократах по полной.
За отведенное время второй половины занятия, «показать себя» не успели только пятеро самых уверенных в себе.
По старой доброй садисткой традиции, Зверева выбирала каждую последующую жертву ориентируясь на один единственный критерий.
Страх.
Кто больше всего боялся и не желал попадать в лапы чокнутой инструкторши, тот и шел первым.
Долгожданный звонок измученные лицеисты встречали ликующими вздохами и вымученными улыбками искренней радости.
Пережив это занятие все вместе, словно страшное стихийное бедствие, лицеисты удивительно сплотились.
Общий враг и близость смерти сближают.
— Крайне удивлена что ты не сбежал, — саркастичным тоном бросила Анна Зверева, плюхнувшись на скамейку.
Я же всю вторую половину занятия потратил на свою стандартную разминочную тренировку и сейчас заканчивал оттачивать удары на боксерской груше. После достижения резонанса тело ощущалось по-новому, и нужно было заново прощупывать мою нынешнюю грань физических возможностей.
— Ты за кого меня принимаешь? — возмутился я, последним ударом вмяв грушу в стену и расслабленно выдохнув, потянулся к кулеру, — я примерный лицеист.
— Ага, — усмехнулась Зверева, покосившись на все еще стойко выполняющих команду «стоять» амбалов у дверей, — за примерными лицеистами не следят десять гвардейцев.
— Десять? — поперхнулся я водой.
— То, что ты не всех видишь, это даже хорошо, — довольно вздернула носик Зверева, — ты ведь понятия не имеешь на что действительно способны гвардейцы.
— Нууу... — со скепсисом почесал я затылок и тут же удостоился ледяного взгляда, — раз Стародубский приставил за мной такую слежку, стало быть, я в десять раз сильнее? — подобрал я более осторожную формулировку.
— Отнюдь, — неожиданно спокойно приняла ответ Зверева, — это сугубо их инициатива.
— Не похожи они на тех, кто ошивается тут по своей воле, — озадаченно отозвался я, глядя на злобные, как у бешеных собак лица гвардейцев.
— Еще бы, — хитро улыбнулась Зверева, — ты им карьеру сломал.
— Да ничего я не ломал! — открестился я от голословных обвинений.
Будто мне настоящих обвинений мало прилетает.
— Ломал, ломал, — убежденно повторила Зверева, явно получая наслаждение от разговора, — вот ты цесаревну ночью спас?
— Спас, — почуяв некий подвох в вопросе, неохотно признал я.
— А они вот не спасли, и потеряли в силе несколько рангов, — пояснила Зверева.
— Пфф, — закатил я глаза, — и винят меня в своей некомпетентности?! — на весь зал удивленно воскликнул я и угрожающий скрежет зубов был мне ответом.
— А ты как думаешь, Соколов? От защиты цесаревны их отстранили, надо же им чем-то теперь заниматься, — пожала плечами Анна Зверева и кокетливо помахала ручкой ближайшему из гвардейцев.
От яростного огня в его ответном взгляде меня аж передернуло. В этом мире явно неправильно трактуют слово телохранитель.
— Вышивкой пусть займутся, — буркнул я, — для нервов полезно.
— Простите, Анна Руслановна! — появилась вдруг из ниоткуда слегка запыхавшаяся Камила Валерьевна Озерецкая, единственная из лицеистов, кто не покинула зал при первой же возможности.
— Да? — перевела специально натренированный устрашающий взгляд Анна Зверева, но на синеволосую шебутную девушку он не подействовал.
— Почему вы меня не вызвали? — с искренним возмущением и обидой в голосе выпалила Озерецкая, — я так ждала!!!
— А ты почему еще здесь? — отразила вопрос Анна Зверева и добавила строгим тоном, — обеденный перерыв хоть и длинный, но отсюда до ресторанного блока идти дольше всего.
— Ты мазохистка? — заинтересованно вскинул я бровь, когда возникла небольшая пауза.
— А мазохистка это кто? — удивленно потупила голубые глазки Озерецкая.
— Та, кто испытывает восторг при виде Анны Руслановны, — пояснил я и тут же ловко заблокировал попытку удара под дых.
— Тогда я полная мазохистка! — с блестящими глазами выдала Озерецкая и я предусмотрительно отошел на два метра в сторону.
Смеяться и защищаться одновременно не очень-то удобно.
— Соколов, заткни рот, — прорычала Анна Зверева и вернула на этот раз наигранно доброжелательный взгляд на свою поклонницу, — забудь, что Артемий Сергеевич тебе сказал, что ты хотела, Камила?
— Так я это... — робко соединила указательные пальцы Озерецкая, — вопросы. Вы обещали ответить после занятия!!!
Доброжелательная маска на лице Анны Зверевой исчезла в тот же миг, сменившись обреченностью.
Любопытная реакция.
В подобный ступор с легкой безысходностью, обычно уверенная, жесткая и бескомпромиссная Анна Зверева попадала лишь при общении с моими сестрами, чем я без зазрений совести постоянно и пользовался.
Эта Озерецкая начинает мне нравится.
— Сколько? — сухо спросила Анна Зверева.
— Чего сколько?
— Вопросов, — предчувствуя катастрофу уточнила Зверева.
— А! Ну... — на миг задумалась Озерецкая и начала считать в уме загибая пальцы.
— Хватит! — взорвалась Зверева, терпения которой хватило только до девятого пальца.
А жаль, Озерецкая явно не планировала останавливаться и мне было даже интересно как бы она считала после десяти.
