прищуром поинтересовался:
— Чего хотел, начальник?
— Ты такого Кутузова помнишь?
— Кавалериста что ли? Начальника школы…
— Бывшего начальника школы.
— А, ну да…
— Он мне нужен, Крокодил. Знаешь, где его найти?
— Так у этой — Муськи Фаворитки спроси. Он теперича с ней живёт.
— Точно?
— Могу побожиться.
— Хорошо, Крокодил. Можешь идти.
— Погод! — остановил информатора я.
— Чего тебе милчеловек? — недовольно спросил Крокодил и покосился на Мамеда.
Тот кивнул. Дескать, можно мне отвечать.
— Про такого Федорчука слышал что-то?
Крокодил равнодушно повёл плечами.
— Нет, а что — должен?
— Не должен. Это я так, просто спросил.
— Я пойду?
— Ступай, Крокодил! — разрешил я.
Информатор ушёл.
— Что за Муська Фаворитка?
— Проститутка местная.
— Индивидуалка? В смысле, на себя работает или на мамку? — поправился я, поймав недоумевающий взгляд таганрогского сыщика.
— Раньше на себя, а теперь, похоже, Кутузов у неё за сутенёра.
В курсе ли Мамед, где проживает ночная бабочка, с даже спрашивать не стал. Такой контингент всегда на особом счету у нормального опера, а мой таганрогский коллега явно входил в их число.
И снова галопом по Европам, то есть на своих двоих понеслись практически на другой конец не такого уж маленького Таганрога. Маршрут проходил мимо знаменитого дома Чехова — скромного флигеля, который мы с дочкой посетили в далёком будущем.
Даже сейчас в это непростое для страны время, здание не выглядело заброшенным и запущенным, стены были побелены, ставни покрашены. Не было разве что того самого вишнёвого садика — саженцы, насколько я помню от экскурсовода, посадят через несколько лет.
Ночная бабочка на то и ночная, что выходит на работу в позднее время суток. Мы подоспели как раз к тому моменту, когда расфуфыренная и разряженная дамочка не первой свежести вырулила из подъезда двухэтажного жилого дома.
— Ба! Кого я вижу! — губы на лице Мамеда расплылись в ироничной улыбе. — Муся Фаворитка — собственной персоной!
— Гражданин начальник! — без особого страха произнесла проститутка.
Красавицей её можно было назвать, разве что приняв на грудь литр горячительного, а с кучей слоёв «штукатурки» на лице и обилии помады, она смахивала на фарфоровую куклу, изрядно побитую жизнью.
Да и фигура подкачала. Больше всего Муся смахивала на бочонок, зачем-то поставленный на короткие и кривые ножки. Тем не менее, со слов Мамеда выходило, что клиентов у неё было хоть отбавляй, а среди таганрогских жриц любви котировалась проститутка довольно высоко и брала за свои услуги большие деньги.
— Мусечка, ты бы знала, как я рад тебя видеть! — продолжил в прежнем духе Мамед, беря женщину под руку и увлекая в сторону.
— Мамед, ты же знаешь: для меня время — деньги.
— Солнышко моё, ты же большая девочка. Должна понимать: если я захочу, у тебя не будет ни времени, ни денег, — с обворожительной улыбкой ответил Мамед.
— Но ты же этого не хочешь?! — напряглась «красотка».
— А это уже от тебя зависит, Мусечка.
Она напряглась, посмотрела сначала на Мамеда, потом на меня.
— Что, обслужить бесплатно тебя и твоего друга? Так я это… всегда пожалуйста. У меня или у вас?
Я не выдержал и усмехнулся.
— Нас твоё драгоценное и безусловно дорого тело интересует постольку поскольку. Ты лучше скажи, золотце ненаглядное, где Кутузов?
— Какой Кутузов? Тот, что Наполеона разбил? — изобразила удивление Муся. — Так он помер уже давно…
— Как тебе не стыдно — Муся! К нам товарищ аж из самого Ростова подъехал, — показал на меня Мамед, — а ты меня перед ним позоришь… Кутузов, бывший начальник кавалерийской школы, ну!
Он бросил на женщину строгий взгляд.
— А, этот Кутузов! — сделала вид, что только что вспомнила проститутка. — А зачем он тебе, гражданин начальник.
— А затем, что он сегодня Дохина застрелил!
Глаза у жрицы любви стали размером с блюдце.
— Брешешь!
— Фаворитова! — впервые назвал проститутку по фамилии Мамед. — Ты говори, да не забывайся! Твой Кутузов давно Дохина убить грозился!
— Господи! Ну было когда-то — сто лет назад! Сколько воды с тех пор утекло…
— Фаворитова!
— Хорошо, ну ходил он к нему сегодня. Побалакать собирался. Но не убивал…
— С чего так решила?
— Я Кутузика как облупленного знаю. Он, конечно, взбудораженный весь от Дохина вернулся, но Христом — богом клянусь — не убивал!
— Что он тебе сказал?
— Сказал, что мы с ним уедем в Крым. Там заживём как муж с женой. Хорошо заживём! Как сыр в масле будем кататься.
— Хм… Интересно, почему? Он что, клад нашёл?
— Клад — не клад, но деньги откуда-то у него появились. Меня сегодня на работу отпускать не хотел, насилу отговорила. Любая копеечка — чай не лишняя.
— Где он сейчас? — сузил глаза Мамед.
— Не знаю, — отвернула взгляд в сторону женщина.
Он сжал её плечо с такой сильной, что проститутка взвизгнула от боли.
— С ума сошёл?! Синяк будет!
— Это ты, дура, с ума сошла, что с Кутузовым связалась. Видели твоего хахаля, как он от Дохина выходил. А чуть погодя Вениамина убитым нашли. Не скажешь, где Кутузов — пойдёшь как сообщница в убийстве!
— А если скажу?
— Вот это уже другой разговор, — довольно ухмыльнулся Мамед. — Колись, подруга.
Глава 27
Насмерть перепуганная известием, что её дружок замешан в смерти сотрудника угро, Муся Фаворитка сообщила, что Кутузов находится сейчас у неё.
— Ты в коммуналке живёшь? — спросил я.
Она кивнула.
— Какая комната.
— По коридору, вторая направо.
— Чем сейчас твой приятель занят?
— Я ему вчера водки купила. Пьёт.
— Сильно бухой?
— Когда уходила — соображал. Он мужик здоровый. Чтобы нажраться — ведро вылакать нужно.
— Пошли.
— Куда? — заморгала она.
— К тебе, конечно. Впустишь нас в квартиру. Дверь в твою комнату изнутри запирается?
— Да.
— Снаружи открыть можно?
— Кутузик цепочку накинул, ключ не поможет.
— Это мы ещё посмотрим. — ухмыльнулся я.
— Смотри, Муська, поднимешь крик — я тебя со свету сживу! — угрожающе прошипел Мамед.
— Да я уже поняла, — вздохнула женщина. — Как чувствовала — не надо связываться с этим Кутузом, непутёвый
