что-то, похожее на вздох, исполненный невыразимой тоски. – О Йелеза. Йелеза, Йелеза, – полустонет-полуплачет он.
Семь
Неуютный сон. Соголон пробуждается от того, что нечем заняться. Вставать с постели не хочется даже затем, чтобы попить воды. Не хочется подходить к окну и разглядывать белесую луну. Не хочется будить под дверью стражника, да и зачем? Где находится кухня, она не знает, а уж колодец и подавно – идти туда самой, что ли? Вот и остается лишь лежать, раскинувшись на простынях, и смотреть в потолок.
И тут потолок сам смотрит на нее.
Всё в ней подскакивает, хотя она лежит неподвижно. Крик, и тот замирает во рту, не успевая прорваться сквозь зубы. Нечто подобное случалось с ней и прежде – эдак вот цепенеешь и не можешь пошевелиться, и неизвестно, есть ли время на раздумья, когда на потолке прорезаются глаза и пялятся на тебя. Когда ты бодрствуешь, но не можешь встать, изо всех сил хочешь сорвать простыню и вскочить, но не получается. Тогда она пытается ползти, но не выходит; тогда катиться, но и с этим никак. И когда она наконец приподнимается на локтях, то слезы на лице выдавливаются словно напрямую из воли, а не просто из-за страха или смятения. Между тем потолок смотрит на нее светящимися желтоватыми глазами – как бы не по злобе, а с оттенком любопытства. Глаза пучатся из темноты, а лицо всё еще в непроницаемом мраке. Но вот оно подается с потолка, выпрастывая две руки, затем грудь, затем живот, опускаясь из темноты, как спускаются по шесту. Морда круглая, как слива, щекастая, как у малыша, одна нога лепится к потолку, длинная-предлинная, а затем медленно вытягивается темная, худая рука и касается лица Соголон. Остается только завопить, что она и делает.
Соголон перекатывается и тяжело падает с кровати на грудь и подбородок. Удар прошибает ее словно искрой, до самых пят. Существо под потолком шумно шевелится. Соголон вскакивает и бежит к двери, но что-то цепляет ее сзади за рубашку. Это черно-смоляное дитя хватает ее своим длинным пальцем за вырез рубашки – не со зла, а как бы из любопытства. Соголон снова кричит. Она рвется бежать, но упругая хватка крепка, и ее ноги мельтешат на месте. Ткань рубашки рвется, и Соголон сдавленным криком зовет стражника; между тем смоляное дитя тянет ее назад легко, будто пушинку. Затем он отцепляется – наверное, это «он», но оглянуться и посмотреть боязно. Она силится высвободиться из рубашки, но мягко-жестокая сила снова дергает ее, опуская на землю. У Соголон кружится голова; пульсирует и раскалывается, а комната приходит в движение, мотая из стороны в сторону. Пол под ногами безостановочно движется; Соголон снова перекатывается и падает, между тем как пол опрокидывается набок, становясь стеной, а стена полом. Она подкатывается к окну и протягивает руки, чтобы на него опереться и уберечь себя от падения. Комната всё равно смещается, но падает только она. Всё остальное – кровать, табурет, светильник, ковер, кувшин – остается на местах. Так что, по всей вероятности, голова идет кругом только у нее. Но вот опять кружение, и она снова падает, и потолок превращается в пол, а пол становится потолком. При этом Соголон стоит, вместо того чтобы висеть. Она в растерянности хватается за колонну.
А у существа наружность и впрямь мальчиковая. Мальчик чернее ночи, и необычайно тощий, конечности у него длинные, как у жирафа, туловище небольшое, а мелкая голова высоко наверху. Единственный источник света в комнате – это тусклый светильник на прикроватном столике, с единственным язычком огня. А у мальчика глаза светятся пугающей желтизной, как ладан в курильнице. На полу он сгибается в коленях и локтях, угловатостью движений напоминая паука. Глаза Соголон теперь прикованы к двери на той стороне комнаты; то есть, чтобы туда попасть, ей придется пройти мимо него. Вот же ужас! Мальчишка топает ногой и сердито шипит. Вот он вскарабкивается по стене, затем по потолку, и скрывается с глаз. Комната Соголон расположена в башне, и потолок здесь весьма высок. Но сейчас потолок – это пол, а пол – потолок; или всё опрокинуто на правую сторону, а она сама стоит ногами кверху. Соголон подбирается к двери и хватает светильник как раз в тот момент, когда он ворочается на полу, то есть на потолке. Он прыгает на Соголон с такой быстротой, что она, не думая, бросает в него светильник, который попадает ему в грудь. Грудь вмиг воспламеняется, и огонь расходится по всему животу, а также по спине и шее. Черный уродец заходится воплем, и этот звук режет уши словно ножом. Подобно пауку, этот «уголёк» подлезает к окну и исчезает снаружи. Соголон спускается по верхушке потолка и возвращается к двери. Только оказавшись снаружи, она слышит свой собственный крик. Здесь за дверью пол как пол, а потолок как потолок. Всё на своих местах. Тут же лежит и стражник – спит как убитый, или и в самом деле безжизненный. Соголон стремглав сбегает вниз по лестнице и несется через коридор. Еще вниз, и еще одна дверь, которая ведет к другой двери, и еще к одной, и наконец она попадает в первый тронный зал – не тот, где она встретила принцессу, хотя в темноте толком ничего не разберешь. Тем не менее она видит трех львов, спящих посредине зала. Кеме ее, помнится, предупреждал: не каждый лев оборотень, некоторые просто львы. Сонная, усталая, напуганная и совершенно без сил, Соголон прокрадывается между ними, опускается на пол и засыпает.
Наутро она просыпается в постели; солнце пригревает лицо, погасший светильник стоит рядом на столике. Что же это такое? Она выбегает из комнаты и захлопывает за собой дверь, будя стоящего наверху лестницы стражника.
– Юная госпожа, всё ли ладно?
– Я не госпожа, – резко замечает Соголон.
– Согласен.
– Где он, караульщик с прошлой ночи?
– С ночи? У нас под утро смена, юная госпожа.
– Я не… Ладно, не важно.
– Юная госпожа, вам нельзя…
Уйти отсюда. Хотя чем она, собственно, как раз сейчас занимается? Вниз по лестнице, мимо комнат, среди которых она гуляет по ночам, дивясь тому, насколько этот дворец подчас умеет быть безмолвным – иногда он ощущается более пустым, чем дом госпожи Комвоно. «Король занят делами, а равно и все его слуги», – отвечает ей кто-нибудь, когда она спрашивает. Впрочем, чего тут спрашивать: каждый день ждать решения принцессы, как та с ней обойдется, уже достаточно для
