древнего мертвого бога.
Процесс был похож на то, как я, увеличиваю свою силу, только с небольшой разницей. Вместо того, чтобы постепенно извлекать и использовать осколки души, я мог мгновенно поглотить их. Но это значило, что я не мог хранить фрагменты тени или продавать их позже.
Мне не предоставлялась возможность получать осколки души в качестве награды за выполнение заданий, предоставление услуг или продажу трофеев. Если я хотел стать сильнее, то единственным вариантом для меня было сражаться и убивать.
Я понял, что мирной жизни для меня не суждено. Раньше я думал, что у меня есть выбор и я могу выбрать безопасный путь. Но многие Просветлённые никогда не покидали Цитадели и не встречали ужасных существ, предпочитая выполнять задания в нашем мире.
Они получали осколки души в качестве оплаты, которые использовали для своего развития и как универсальную валюту в Цитаделях. Я никогда не мечтал о такой жизни, но меня раздражало то, что выбора у меня не было.
Но к счастью, была и хорошая сторона. Мне не нужно было использовать осколки души, чтобы укреплять своё ядро, поэтому я мог тратить все, что зарабатываю, свободно и без ограничений. В конце концов, после того, как я убиваю врага и поглощаю фрагменты тени, осколок души всё ещё остаётся у меня и я могу обменять его на что-то полезное в будущем.
На самом деле, это делает меня вдвое более эффективным, когда речь идёт о заработке и трате осколков души, и это большое преимущество.
Кроме того, возникает вопрос о ядре Тени…
Я и моя тень были связаны вместе. Если я усилю ядро, то это не только увеличит мою силу, но и усилит тень. То есть, если я использую это для расширения своих возможностей, то эффект будет в два раза сильнее.
«Это здорово. Очень здорово!»
Ох, будущее выглядит светлым, если я выживу и получу возможность иметь его, конечно.
Я сел и обратил взгляд на группу рун, которые описывали мои Артефакты. Лазурный клинок… Наконец-то у меня есть оружие?
Артефакт: [Лазурный клинок].
Уровень артефакта: Просветлённый.
Тип артефакта: Оружие.
Описание артефакта: [На этом забытом берегу помнит только сталь.]
«Ха. Интересно».
Не очень много информации, но все равно интересно.
Я вызвал свое новое оружие, и в моей руке сразу появился острый и легкий меч. Он был примерно метр в длину, включая рукоять. Лезвие было прямым и заканчивалось угловатым наконечником. Меч был сделан из лазурной стали с красивым рисунком из разных слоев. Внутри стали виднелись белые искры. Рукоять была простая и не очень защищала руку владельца.
Если бы я знал больше о холодном оружии, я бы назвал его танг дао. Но я ничего не знал об этом, поэтому могу сказать только, что лезвие предназначено скорее для рубки, чем для протыкания, а рукоять достаточно длинная для двух рук.
Кроме того, меч был очень привлекательным.
Я вызвал Тень и заставил ее обволакивать Лазурный Клинок. Сталь сразу же стала черной с белыми искрами, как ночное небо, усыпанное звездами.
Я встал и пару раз размахнул мечом, привыкая к его весу. Острое лезвие свистнуло в воздухе.
«Ну, теперь я выгляжу настоящим Просветлённым!»
После этого я посмотрел на мертвого падальщика панцирей и скривился. Уф, эта часть не была приятной.
Через некоторое время мне удалось открыть треснувший панцирь и оторвать несколько полосок мяса розового цвета. Я также вытащил из груди зверя блестящий кристалл — осколок души.
Без особых надежд я попытался проглотить осколок, вспоминая, как это должно было сделано — и, как и ожидалось, ничего не произошло.
«Они действительно не приносят мне никакой пользы».
Я пожал плечами, положил осколок и мясо в мой самодельный рюкзак, сделанный из черных водорослей, и посмотрел на солнце.
День был еще долгим. У меня всё еще был шанс добраться до далекого холма до того, как море вернется. Но моя левая нога была повреждена в битве с падальщиком, поэтому мне было не так легко ходить, как раньше. Я сжал зубы и начал хромать.
Прошло несколько часов. Из-за синяков и боли моё движение сильно замедлилось. Я покрылся потом и скрипел зубами, чувствуя боль при каждом шаге. И что еще хуже, чем дальше я шел по лабиринту, тем сложнее становились пути. Мне приходилось отступать и изо всех сил пытаться идти в правильном направлении, даже с помощью тени.
«Ужас, ужас, ужас…»
Если ничего не изменится, я не достигну своей цели. Это значит, что меня затопит море, и я погибну.
Не давая себе думать о смерти, я старался идти быстрее. Но я не мог торопиться слишком сильно — неправильный поворот отнимет драгоценное время, поэтому мне приходилось осторожно выбирать путь. И если я ошибусь и не замечу еще одну ловушку, я могу поплатиться за это жизнью.
«Проклятье!»
И вот, когда я начал терять надежду, внезапно моя тень заметила нечто, что заставило меня замереть на месте.
Немного дальше по тропинке, за несколькими поворотами, я увидел, что кораллы раздвигались, образуя небольшую поляну. И посреди этой поляны шла кто-то по грязи.
Первое, что я заметил, была светлая кожа… человеческая кожа. Высокая и гибкая девушка была одета только в самодельную юбку и грубый бюстгальтер, сделанные из морских водорослей. Но ее это не беспокоило. У нее было спокойное выражение лица, и она остановилась, чтобы оглянуться. Ветер играл с ее короткими серебристыми волосами.
Это была София.
В ее руке был конец странной золотой веревки.
А на другом конце веревки шла Ксения, слепая девушка, которая осторожно следовала за ней.
Глава 19
На небе были серые облака, под нами черная грязь, а в середине — огромное коралловый лес. Девушка с подругой прогуливались по лабиринту на таком волшебном фоне.
Она была нежной и хрупкой девушкой с светлыми волосами и голубыми глазами, которые казались пустыми и без цели. Она была одета в простую одежду, на ногах у нее были кожаные сандалии, а на плечах — плащ цвета морской волны.
Другая девушка была высокой и гибкой. У нее были шелковистые серебристые волосы и ясные серые глаза. Она носила одежду, сделанную из черных водорослей, которая обнажала ее светлую кожу и подчеркивала ее спортивную фигуру. Она была собранной, бдительной и ходила босиком.
«Вау! Это такое потрясающее зрелище…» — подумал я, восхищаясь.
Я внезапно пожалел, что не мог нарисовать это. Эта картина кричала о том, чтобы ее запечатлеть на холсте.
«Подожди… почему
