Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
– А если дочь?
– Тогда сделаем вид, что вы родили сына!
– К-как родила?…
– Мадам, вы неимоверно глупы! Я просил вас быть рядом с королевой вовсе не для того, чтобы вы всего лишь шпионили за ней. Да, мне нужны сведения о каждом шаге, каждом платье, каждой трате австриячки, но мне еще нужно, чтобы народ поверил, что королевская семья как была неполноценной, так и осталась. Все должны поверить, что ребенок не Луи! Потому что король импотент, а королева лесбиянка.
– Вы… хотите, чтобы я играла роль ее любовницы? – совсем растерялась графиня.
– Дура! – не удержался муж. – Вы должны выглядеть образцовой женой и матерью, а роль лесбиянки мы отведем вон Полиньяк!
Это был ловкий ход, но применять его срочно не пришлось, в первый раз королева родила дочь. О беременности графини Прованс на время было забыто, видно, у графа Прованс что-то пока не получалось.
Но как только объявлено о беременности Марии-Антуанетты во второй раз, вся грязь снова выползла наружу. Пасквили открыто обсуждали, кто бы мог быть виновником новой беременности королевы. Людовик очень переживал, а сама Антуанетта только фыркала:
– Луи, но мы же с вами знаем, что это вы?
И вот граф Прованс стоял, вымученно изображая радость на лице, и наблюдал за крещением Людовика Иосифа, дофина Франции.
Франция ликовала, фейерверки, праздники с грандиозными шествиями, театральными постановками, балами и праздниками для простых парижан. Модные салоны отреагировали по-своему, Роза Бертин объявила королеве, что самым модным цветом в этом сезоне объявлен цвет «caca-dauphin» в честь маленького дофина. Антуанетта долго хохотала, выясняя, каким образом модные салоны узнают цвет этого самого «caca»? Министр Моды только пожала плечами, что тут такого, всем известен цвет детского «caca», надо полагать, у наследника престола он не слишком отличается от остальных.
Не остался в стороне и Леонар. У королевы серьезно поредели из-за беременности волосы, и, чтобы не заставлять ее носить тяжелый парик, мастер подстриг королеву, щедро украсив прическу перьями. Через неделю Версаль щеголял стрижеными дамскими головками и тысячами перьев на них. Прическа тоже была названа «по-ребячьи» в честь рождения дофина. В общем, каждый отмечал по-своему, но откликнулись все.
Даже пасквилянты, которые снова подняли вопрос об отцовстве. Многочисленные рисунки изображали королеву с младенцем на руках и вопросом: «Кто же его родил?». А король иначе как рогоносцем на них не выглядел.
Антуанетта и сам Людовик очень старались не замечать этой грязи, только они сами знали, каких сил это стоило. И, конечно, не провели никакого расследования и не выявили зачинщиков, как советовал император Иосиф. А зря, потому что пасквили постепенно делали свое дело. Пока дофин был новорожденным, Франция боготворила свою королеву. Благодаря ее за рождение наследника, но немного погодя, когда первый восторг схлынул и снова появились мерзкие домыслы, отношение к «австриячке» снова стало прохладным, если не сказать больше.
Но королева жила своей жизнью, стараясь не замечать выливаемой на нее грязи, она была счастлива полноценной семьей. Двое детей, дофин… любящий муж… и столько хорошего впереди…
Мальчик, правда, много слабее своей сестренки, но вполне жизнеспособный. Для Людовика Иосифа наняли кормилицу с необыкновенно большим бюстом, жену садовника, прозванную за свои габариты «Мадам Бюст», словно аппетит у ребенка должен быть равным аппетиту его отца.
Мадам Бюст не отличалась изысканными манерами, зато была здоровой и сильной. Она чувствовала себя во дворце Версаля как дома, нимало не стеснялась и даже ввела некоторую моду.
Антуанетта пришла в детскую посмотреть, как Мадам Бюст кормит ее сына, и застала интересную картину. Женщина сидела в кружевном чепце вместо парика, а вернее, просто куске чистой белой ткани, накинутой на голову, пришитые тесемки которой завязывались под подбородком, и, придерживая огромных размеров грудь рукой, чтобы малышу было удобней, напевала какую-то странную песенку. Дофин явно к этой песне привык, как только кормилица, увидев королеву, замолчала, сосать перестал, с изумлением тараща синие глазенки на свою питательницу, что же ты, мол?
Королева улыбнулась, и кормилица продолжила свое занятие, все так же напевая. Антуанетта прислушалась, песенка была про какого-то Мальбрука, который в поход собрался. Причем кормилица знала явно всего один куплет, который за время кормления повторился не один десяток раз. Все, что касалось дофина, немедленно становилось популярным в Версале. Немного погодя сначала двор, а потом и весь Париж напевал про воинственного Мальбрука. Даже пасквилянты откликнулись текстом песенки.
Вечером в спальне Антуанетта в шутку жаловалась мужу:
– Мне кажется, они и о нас с тобой помнят только потому, что мы родили дофина. Ты видел, какую погремушку дофину прислала императрица России?
– Нет.
Королева вспорхнула к своему секретеру и достала из коробочки погремушку. Конечно, давать такую ребенку было бы просто нелепо, это скорее демонстрация возможностей страны, потому что погремушка оказалась вырезана из коралла и украшена огромным количеством бриллиантов.
Король вертел погремушку в руках и качал головой:
– Это же целое состояние!
Действительно, ювелиры оценили только бриллианты на 24 000 ливров. Коралл никто оценить не смог.
Но был еще один интересный подарок, от которого пришла в восторг уже… Роза Бертин и который немедленно после применения стал чрезвычайно популярен при дворе, и не только. Российская императрица, будучи очень заботливой бабушкой, придумала одежду для своих внуков сама, сообразив объединить рубашечку со штанишками. Вот такой комбинезончик вместе с выкройками она и прислала в подарок. Министр Моды заявила, что фантазия российской императрицы великолепна и не работай она сама у королевы Франции, непременно создавала бы наряды в Санкт-Петербурге, хотя слышала, что там уж очень холодно и по улицам ходят медведи, с которых живьем сдирают шкуры, чтобы укрываться от непогоды. Больше всего в этом вопросе Розу Бертин беспокоило, как медведям ходить в жуткие морозы без шкур.
Королева вспоминала роскошные меха, привозимые из далекой холодной России, и сомневалась по поводу медвежьих шкур. Разве только у них и у медведей шкуры, как у соболей…
Марию-Антуанетту снова любили, она была популярна в народе, хотя поток гадостей не иссякал.
О беременности графини Прованс сразу было забыто и самой графиней тоже. Теперь уже навсегда.
Но старания ее супруга продолжались.
Уже в декабре появилась совершенно скабрезная брошюра под названием «Жизнь Антуанетты», для отвода глаз написанная на английском, в которой были собраны всевозможные домыслы, от неспособности короля к полноценной половой жизни до пасквилей об отцовстве королевских детей от другого человека, от утверждений, что королева ненавидит все французское, до «переписки» между Антуанеттой и Марией-Терезией. Все это подавалось как якобы тайный дневник самой королевы.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
