те никогда не приблизятся.
— Скара тоже сын Мордепала, правда? — деликатно спросила Эйра.
Морай кивнул.
— Да… — на выдохе протянул он. Но мысли его с этого момента устремились к его дракону, и он не поддержал дальнейший разговор.
Через некоторое время маргот стал иногда наступать на мысок вправленной ноги, и их шаг стал побыстрее. Наконец, за четыре часа они преодолели долгий пролесок и вышли к пустынному Ядвинному Тракту.
Они оба смогли выдохнуть и сесть в придорожной траве.
— Здесь ездят в основном торговцы, крестьяне и местные, — проговорила Эйра, разминая затёкшее плечо. — Не думаю, что кто-то из них покажется ночью.
— Ночью тракты не пустуют, — ответил маргот и выпил ещё розового джина. — Пойди к дороге. Увидишь кого — останови.
Эйра тяжело вздохнула и поплелась ближе к двум колеям. Она села на обочине согбенной бронзовой статуей. И стала неподвижно следить за южной частью пути, надеясь, что вскоре покажется какой-нибудь торговец на телеге, который подбросит их.
К её разочарованию она увидела лишь одинокого всадника. И тот ехал не с юга, а с севера, неспешно похлопывая свою коренастую лошадь по бокам.
Он сперва натянул поводья, увидев чёрную жрицу в полумраке. Это был небедный на вид мужчина, который, вероятно, странствовал по провинциям; а может, собирался к каким-нибудь друзьям на выходные.
Впрочем, он двигался один, без эскорта — наверняка полагал, что уже проехал самые опасные разбойничьи ставки. Или заплатил пошлину.
— Схаалитка, — поднял он шляпу.
Эйра поднялась и неловко сложила руки:
— Добрый господин, прошу, постойте. Это дело чрезвычайной важности; у меня тут раненый маргот…
— Кто? — тот расхохотался. — Странная жрица, ты, наверное, пьяна.
— Я, — хрипло рыкнул Морай и, хромая, вылез из кустов. Тут же лязгнул Судьболом. — Отдавай лошадь.
Всадник оторопел и уставился на него с недоумением.
— М-маргот, это п-правда вы? Но…
Морай не собирался ждать ни мгновения. Он полоснул путника мечом по боку, а когда тот вскрикнул, рывком скинул его из седла. Эйра дёрнулась, испуганно глядя на спешенного всадника; но Морай уже дёрнул её за плечо, к себе. И кое-как взобрался на лошадь.
— Давай сюда, — рявкнул он девушке.
— Но этот человек… тут же гьеналы, и там огромный…
Однако он схватил её за руку и втянул перед собой на седло, перекинув её, будто козью тушу.
Эйра вдруг вспыхнула и взвизгнула:
— Дайте сесть нормально!
Морай расхохотался. Схватив её под грудью, он приподнял её наверх, чтобы она схватилась за его плечо. Так она сумела кое-как расположиться боком на неудобной передней луке седла.
Эйра едва успела сообразить, где верх, а где низ; маргот уже круто развернул коня в сторону Брезара и ударил его по бокам.
Испуганный мерин понёс галопом. Ошалевшее лицо путника, что держался за кровавый порез, скрылось за поворотом.
Эйру жутко подбрасывало. Она совсем не умела сидеть в седле; её трясло и мотало из стороны в сторону. Она нашла только один выход: придвинуться к марготу ближе и держаться за его плечо как можно крепче.
Он приобнимал её одной рукой, но его тёмный взгляд был устремлён на север. Теперь между ним и его целью не стояло ничего.
Когда они проносились мимо Кирабо, Эйра попыталась было попроситься домой к Изингомам. Но лицо маргота было столь ожесточённым и сосредоточенным, что она не решилась настаивать, когда он не ответил.
«Тьфу, опять этот Брезар», — подумала она уныло.
Вскоре конь не выдержал долгого галопа. Сперва он стал тащиться рысью, а потом и вовсе еле живым шагом, сколько бы Морай ни пинал его.
По счастливому случаю, им попался лагерь придорожных разбойников. И хотя это был первый раз в жизни, когда Эйра могла бы назвать встречу с бандитами «счастливой», так оно и вышло: Морай пригнал мерина к их костру и рявкнул:
— А ну встали! Лошадь мне!
Его взъерошенные светлые волосы, серебристые в свете луны, и бешеный взгляд сразу дали головорезам понять, кто вторгся в их сомнительные ночные развлечения. Эйра будто в странном сне смотрела, как они падают ниц, лбами ударяясь о землю, и все, как наказанные дети, лопочут на разные голоса:
— Великий маргот! Великий маргот! Сию же секунду, сию же секунду!
«А когда меня привозили в Брезар вместе с другими проданными девушками, так перед ними рассыпался сам караванщик — чтобы они не полезли смотреть товар, он дорого заплатил им. Но мы были дороже».
Бандиты отвлеклись от двух пойманных ими девушек, а те вообще попрятались за спины насильников, не смея и глаз поднять на лорда Брезы. Не далее чем через минуту чумазый главарь в платке, скрывавшем половину лица, выбежал вперёд. Он вёл под уздцы огромную трофейную кобылу.
— Лучшее для вас, маргот, лучшее! — клятвенно заверял он. — Я, Баако Башколом, вас почитаю превыше всех трёх Богов и превыше собственных родителей! Возьмите мою кобылу в знак моей величайшей преданности!
Морай не обращал внимания на его пламенный восторг. Он спихнул на траву Эйру, а затем, корча гримасу боли, слез с седла сам. И после этого запрыгнул на дарёную кобылу, а разбойники помогли Эйре взобраться следом — на сей раз позади маргота.
— Хорошая лошадь, — снисходительно бросил маргот, и лагерь головорезов взорвался восторженным и восхищённым рёвом. Матёрая серая в яблоках кобыла даже ухом не повела.
Морай пришпорил её — и та, подняв клубы пыли, понесла их в предместья Брезы, уже привычно смрадные и мрачные.
Теперь Эйра вновь не знала, как ей усидеть. Она притиснулась к Мораю сзади, обхватила его за торс, хотя и не без смущения, и попыталась притиснуться так же близко, как и раньше. Но маргот бросил через плечо:
— Не жмись!
И ей пришлось держаться на некотором расстоянии, чтобы не тревожить его ушибы. Она цеплялась за причудливые украшения рукавов в виде больших кожистых крыльев; и подпрыгивала на каждом такте галопа.
«Хоть бы не слететь в грязь», — думала она, косясь на рослых гьеналов, что припустили за одинокой кобылой, будто стая голодных волков.
Бреза приближалась. Каменные стены, обросшие башнями, закрывали небо. Вонь и гвалт, множество огней, босые люди и мусор на колее ознаменовали въезд в городскую черту.
Наперерез им бросилось несколько разбойников в чёрных накидках со звериными черепами на поясе — банда Зверобоя.
— Куда спешишь, дружок? — рыкнул один из них. Но Морай, не доставая меча, сверкнул глазами и проорал:
— Вон с дороги, выродки! — и бандиты бросились врассыпную.
Всё перед глазами Эйры мелькало, как в быстро пролистанной книжке. Телеги, заборы, покосившиеся работные дома, редкие каменные постройки, и толпы, толпы, толпы. Люди в замызганных
