– Стой! Куда ты? – раздался голос Сергея.
Я оглянулась: он шел сзади, совсем недалеко. В реальности не было ни пожара, ни тропинки. Мы шли сквозь чащобу, спотыкались и царапали голые руки, отцепляли от себя колючие ветки и лианы.
– Иди обратно! – зло рявкнула я.
Сергей завозился, потом нервно ответил:
– Не могу. Я ничего не вижу.
Я собиралась от души обматерить его, но меня настойчиво позвали по имени. Я обернулась – Вера стояла на берегу живая и невозможно близкая, и морок был реален, я верила каждому звуку и запаху. И пошла следом за ней по узкой тропинке посреди всепожирающего пламени. Впереди внезапно оказалась избушка. Обычное деревянное зимовье, в каких ночуют охотники. Вера открыла дверь, оглянулась на пороге и исчезла внутри. Я бежала к домику по пылающему лесу, обжигая лицо и руки, а Сергей несся за мной и что-то кричал. Я распахнула скрипучую дверь и ворвалась внутрь. В избушке пахло сыростью, и доски проседали под ногами. Вера исчезла. Исчез и пожар. Остались только я, мальчишка, который бежал за мной сквозь огонь, и старое зимовье.
Сергей со всего размаху врезался в дверь зимовья – без морока было слишком темно – упал на землю и застонал. Я вышла и помогла ему подняться.
– Куда ты шла? – раздраженно спросил он.
В темноте я не видела, поранился ли он при ударе.
– Тебе какое дело?
– Как вернуться обратно? – Сергей нервничал, боялся темноты и тайги.
– Кто тебя просил за мной тащиться?
Он тяжело дышал и смотрел на меня. В темноте я не могла даже различить его лица.
– Зачем ты его убила?
Я не ответила: ему не был нужен ответ. Он хотел сильнее развернуть свою злость и выплюнуть ее в меня, как порцию яда.
– Я… я… зачем ты вообще влезла?
Он задыхался от бешенства, а я радовалась, что мне удалось вывести его из себя. В то же время мне дико хотелось выскочить из избушки, чтобы еще раз увидеть Веру.
Вдруг пол под ногами Сергея затрещал – под ним провалилась доска или несколько досок. Он вскрикнул, скорее от раздражения, чем от боли, чертыхнулся и стал выбираться. Я поймала в темноте его руку, чтобы поддержать и помочь выбраться. Сергей оттолкнул меня. Тогда я присела и принялась нащупывать разлом, чтобы вытащить его из провала, а он отталкивал меня, беспорядочно размахивая руками в темноте. Я отошла, но Сергей все кряхтел и чертыхался, пол скрипел, и трухлявые доски крошились и трескались под ним.
Я снова подлезла вниз и попыталась нащупать ногу Сергея в проломе. Он снова толкнул – и попал мне рукой по щеке. Я упала на спину, но тут же вскочила, сжала кулак и изо всех сил ткнула в темноту. Кулак ударился обо что-то твердое, и мы оба закричали от боли. Потом Сергей стукнул меня в плечо, а я замолотила в темноту куда попало. Злость выходила из меня вместе с его и моими ударами, и я исцелялась, получая синяки и ссадины.
Сергей вырвался из капкана пролома и шарил в темноте, ища меня. Я поймала его руку и укусила что было сил. Он заорал и отшвырнул меня так, что я ударилась о противоположную стену зимовья. Сергей подполз ко мне, нашел и схватил руку, сжал запястье и попытался поймать вторую. Я колотила его по лицу и спине свободной рукой, он молча искал ее и поймал, тоже сжал запястье, завел обе руки за спину и прижал к полу. Тогда я потянулась и с невиданным удовольствием вцепилась зубами в его шею. Прикусила и не отцеплялась, а он орал и дергался, и я дергалась вместе с ним. Он выпустил мои руки, тогда я отпустила его, и он отполз подальше, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы. Я потрогала щеку, запястья и те места, которые болели. Боль стала уходить, я не нащупала ни шишек, ни крови. Сергей стонал и охал в своем углу. Я перевела дыхание – с воздухом выходили остатки злости – и подползла ближе.
– Отойди, ненормальная, – зашипел он, услышав меня.
– Дай посмотрю, что у тебя там.
– Уйди, говорю. – Сергей тяжело дышал, но я поняла, что сейчас безопасно, не ударит.
Он мотнул головой, когда я прикоснулась к его лицу, но затих и дал ощупать разбитый нос, скулу и опухоль на шее, из которой сочилась кровь.
– Надо промыть рану, – прошептала я, с ужасом понимая, что не найду дорогу назад.
– Дура, – устало сказал он.
Я распахнула дверь избушки и спрыгнула на землю. Кромешная темнота, только пара светляков видна. Небо затянуто облаками, ни звезд, ни луны. Трава была мокрой – это выпала ночная роса, и резиновые подошвы моих китайских кроссовок заскользили. Я ощупью открыла дверь избушки.
– Ничего не видно. Дождемся утра.
Сергей шумно дышал у входа. Я пошла в противоположный угол зимовья. И тоже ухнула в провал, но не упала, выдернула ногу. Потом легла в углу, накрылась какой-то валявшейся там тряпкой и уснула.
Родители нашли нас на рассвете. Меня разбудил холод и встревоженные голоса. Я поднялась на локте, огляделась. Обычное зимовье, каких десятки в тайге: деревянный пол, вдоль одной стены – широкая скамейка, на которую мы почему-то не наткнулись ночью. Чугунная печка со съемными кругами для готовки. Несколько вбитых в стены гвоздей для одежды. На подоконнике – соломенная куколка без глаз и рта, но в сарафане. В единственное окно льется слабый утренний свет. Сергей тоже проснулся и осмотрелся. Хотел встать, но опустился на пол.
Родители нашли нас по примятой траве. Пошли сразу, едва рассвело, догадалась я. Дверь избушки распахнулась, и в проеме появилось встревоженное лицо отца. За ним маячил такой же встревоженный Игорь Петрович.
– Здесь, здесь, живые! – воскликнул отец.
Он вошел, перешагнув через ноги Сергея, который все еще лежал и даже не пытался подняться, и сразу же угодил в пролом в полу.
– От, дыра прогнила.
Отец быстро выбрался и присел ко мне.
– Што, заблудились?
Я кивнула, благодарная за невольную подсказку.
– Дошли сюда, решили заночевать, – сказала я.
Игорь Петрович наклонился над сыном и помог ему встать. Сергей не поднимал на него глаз.
– Полез на дерево, чтобы найти наш костер, и упал, – пояснила я.
Сергей выглядел ужасно. Нос распух, он ноздрей к губам тянулись коричневые дорожки. На шее была жуткая опухоль сине-багрового цвета, где нервно пульсировала вена.
– Пойдемте в лагерь, промоем, и домой. Ничего, жить будет, – виновато сказал отец Игорю Петровичу.
Мы отправились обратно.
– Чего вы сюда поперлись? – прошипел мне отец на ходу.
– Я – в туалет, он – за мной. Потом, наверное, не в ту сторону повернули. Далеко от лагеря?
– Да метров триста… Сильно испугались?
– Вроде нет. Помню же – блуждать не надо, надо сесть и ждать.
– Молодец, что запомнила.
