от моего замка.
— Твой Дан самый обычный трус, — припечатывает Старшинов, заставляя снова давиться беззвучным плачем. — Самодовольный и импульсивный. А как доходит до дела прячется в кусты. Хоть раз подошёл бы ко мне, попробовал поговорить по-мужски. Хоть раз, Аня! Да, я бы не поддался, но, по крайней мере, начал бы его уважать. Тебе не место рядом с ним. Ты не нужна ему. Как ты этого не понимаешь? Как?!
— Артём, я поеду…
Сажусь и поджимаю колени к груди, не в силах выдавить из себя больше ни слова. Цепляю пальцами край сумки, достаю телефон, чтобы вызвать такси.
Правда оказалась слишком уродливой на слух. Зачем себя мучить? Я и так всё понимаю, но сейчас чувствую себя вывернутой внутренностями наружу.
— Ань, ты чего… — он оборачивается, отбирает мобильный и ловит ладонями моё лицо. Не вывернусь, даже останься у меня силы. — Прости, умоляю. Я ревнивый болван. Сам позвал к себе, раздел, наорал… Осталось только выставить тебя за дверь. Как потом смотреть тебе в глаза?
— Всё в порядке.
— У тебя всегда всё в порядке, — горько улыбается он. Лучше бы продолжал кричать, потому что такой контраст раскачивает мой хлипкий покой до удушья. — Аня, давай сделаем так. Ты сейчас пойдёшь в душ, приведёшь мысли в порядок, успокоишься. Потом если захочешь, покажу тебе спальню. Я лягу здесь и утром сам отвезу тебя. Договорились?
Хочу домой прямо сейчас, но это снова станет побегом. Бесконечным свинцовым многоточием, которое однажды прибьёт меня к земле. Артём заслуживает твёрдой честной точки. Ну не получается у нас! И ни с кем другим у меня не получится. Но он прав, сначала нужно привести в порядок мысли.
Смыть с себя следы чужих рук хочется до озноба. Меня трясёт. Запираю за собой дверь ванной и некоторое время просто стою, приложив ледяные ладони к пылающим щекам.
Слышу, как Артём говорит по телефону. Очень тихо, но сейчас давит даже его голос. Я открываю воду, отрезая себя от внешнего мира.
Глава 42
Звонок
Дан
— Север, может, всё-таки к нам? Посидим, подумаем, что можно сделать.
Лис по-дружески пытается зазвать меня в гости. Не хочу. Моё напускное веселье кануло в Лету, как то кольцо в пищевод.
— Сейчас это бессмысленно. Вряд ли Аня оттает, если я вернусь и просто закину её на плечо. Мы живём в свободном — чтоб его! — обществе. Так я опять ничего не добьюсь.
— Всё равно. Говори с ней. Даже если она не захочет слушать, — Кир хлопает меня по плечу и садится в машину.
Задумчиво смотрю вслед отъезжающему такси. Признаться, я ожидал стёба. Это будет не Лис, если не подшутит, но он этого не сделал, чем немало удивил. И, честно говоря, озадачил. В плане, что негласно подтвердил «Дела твои дрянь, дружище».
Даже не буду спорить.
Бесцельно катаюсь по городу. Круг, второй. В какой-то момент осознаю, что стою на территории турбазы. Внезапное открытие вызывает усмешку. Тянет, как убийцу на место преступления. Спонтанный, потрясающий секс. Невинная горячая девчонка: запретная, без пробега, без комплексов — о чём ещё можно было мечтать беспечному раздолбаю?
Здесь всё началось. На реке так же дрожит лунная дорога, шелестит осока, поют сверчки. Место то же, а я другой. И она другая. Весь вечер таращился во все глаза, не узнавая в нынешней Аньке ту светлую девочку, которая всегда так резво бежала мне навстречу, чтобы смущённо замереть, когда оставалось преодолеть последний шаг и дотянуться до конфеты. Я ещё шутил, что она будет вечно тормозить в секунде от приза. Как напророчил. Да и какой из меня приз? Ходячая неприятность.
В голове примерно накидываю, что скажу ей завтра. Ждать чуда, конечно, не приходится. Всё уже сказано. Как о стену башкой.
А ждать и не придётся — констатирую озадаченно, принимая входящий вызов от Малой.
— Анюта?
С ходу не пойму, звонок меня пугает или радует. Из чёрного списка, чтобы пожелать спокойной ночи не достают.
— Нет, Артём, — сухо звучит из динамика.
Внутри за долю мгновения скручивается что-то злое, непримиримое. Хочется ядовито сообщить, чтоб поспешил ловить своё богатство в унитазе. Но это во мне бесится отчаянье. Кольцо не счастье — купишь где угодно.
— Чем обязан? — даже не стараюсь замаскировать сквозящую в голосе неприязнь.
Зачем расшаркиваться? Мы не на светском рауте.
— Аня сейчас у меня, — пауза необходимая, чтобы донести до моего бунтующего мозга информацию, и далее череда глухих отрывистых команд. — У тебя десять минут, чтобы приехать, шевелись. Адрес скину сообщением.
На спине моментально вспухают капли пота и холодной волной скользят по позвоночнику.
— Она в порядке?
Допустить вероятность, что Артём станет играть в Купидона может только болван.
— Теряешь время.
О том, что это может значить раздумываю уже в пути. Ясен пень он предлагает не свидание втроём, которым Аня мне недавно ткнула в нос. Поворот, однако. Хмуро пытаюсь сложить в уме дважды два, но после очередной нестыковки сдаюсь. Что бы то ни было, я без неё не уеду.
В тоне адвокатишки кричало превосходство. Как отца родного услышал. Ненавижу, когда со мной так разговаривают: холодно, сквозь зубы, как будто я никто и звать меня никак. Но то отец, родных не выбирают. Не пойму, этот-то жучара чего раздухарился? Вариантов не то чтобы нет, но…
Жму как дурной на гашетку, а километры быстрее не пролетают. Колбасит невыносимо. Я подгораю синим пламенем от злости, ещё даже не зная толком на что злиться. Ну сволочь же, как ни глянь. По-любому что-то задумал. Объяснить не могу, но чувствую. Какого чёрта он вообще свалился на наши головы?
К нужной двери не подхожу — подлетаю. Секунда на всё про всё, в плане припасть плечом к стене — отдышаться, и впечатываю ладонь в кнопку звонка. Замок щёлкает практически сразу.
— Восемь сорок семь. Тебе бы доставщиком вкалывать, парень.
На заднем плане слышен шум льющейся в душе воды. Стараюсь сохранить нейтральное выражение лица, в то время как воздух вышибает догадкой. Ночь, двое, запах джина — вариантов реально не так много.
— Не звиздел бы ты, дядя. А то ж доставлю — не вывезешь.
Артём заходится злым смешком. Смотрю исподлобья на веселящегося гада и грудь вместо воздуха наполняется тяжестью. Потому что видок у него отнюдь не невинный, и не помятый даже — всклокоченный. Голый торс, верхняя пуговица на джинсах расстёгнута, а главное — рожа сияет, аж кулаки зудят.
— Понимаю. Когда так самоуверен проигрывать сложно, чертовски сложно, —
