Постулат Кнышева Владимир Ильич решил вечером статью всё жеоколхозной секции написать. Телевизора вномере нет, книга гондурасского писателя Alfonso Seisdedos Pies Planos надоела дочёртиков. Кроме интересной фамилии автора, вней интересного вообще ничего небыло. Если жеперевести фамилию нарусский, тохоть тут посмеяться можно. Получалось при дословном переводе— Альфонсо Шестипалый Плоскостопый. Произведение тоже было плоскостопое. Вней— вкниге— тупо описывалось, как пятнадцатилетний пацан подглядывает захозяйкой дома, где онработает мальчиком напобегушках, ирегулярно получает повсяким частям тела, пойманный заэтим тосамой хозяйкой гасиенды, тоеёмужем, тосвоей сестрой-горничной, тосадовником. Если это юмор, тоспецифический, если любовная драма, тотак себе, аесли это вообще трагедия, тоона ещё более специфическая, чем если быкнига была юмористической. Детально описываются стати немолодой женщины иболь, которую испытывает подросток после очередной выволочки.
Переведя фамилию автора нарусский, Левин решил поэкспериментировать исостальными известными испанскими фамилиями. Кто там самый известный? Antonio Banderas— Антошка Флагов. Поэтесса аргентинская Susana Braga Palomino— Сусана Голубиные Шаровары. Нормально. Дальше непошло. Несмешно.
Решил тогда статью написать про секцию самбо вколхозе.
—Иведь ниразу нежурналист итем более неписатель,— поморщился отболи впузе Левин, поудобнее усаживаясь накровати.— Куда полез?
Решил Владимир Ильич описать весь свой приезд вколхоз, как дорога пылила, как встоловой шницель слуковыми кольцами елидаже рецепт этого блюда, как потом ребята показывали ему приёмы. Получилось целых два листа тетрадных, убористым почерком исписанных. Левин глянул накомандирские часы, что ему навосемнадцатилетие подарили родители. Где поблату батя достал вэкспортном исполнении, изготавливаемые для подарков иностранным военным шишкам? Ивогне негорят, ивводе нетонут. Всмысле можно насорок метров погружаться вних. Наэкспортных звездатых часах было половина девятого. Неспит жеещё дядя Волеслав, решил Костик заЛевина ипошёл вхолл звонить Седых домой.
—Кхм,— выслушав отчёт опервом дне пребывания в«Завете», директор издательства «Прогресс» помолчал ивыдал ещё одно «кхм».— Ты, конечно, Костик, нежурналист. Как статья— это полная ерунда. Нознаешь, мне понравилось. Я, сам понимаешь, неглавный потарелочкам вжурналистике, нозавтра… Стоп. Давай так. Тызавтра ввосемь утра позвонишь мне наработу ипродиктуешь эту… сказку про белого бычка Анне Михайловне. Она еёнапечатает, иятогда покажу главному редактору журнала «Юность». Там уних есть раздел срассказами начинающих авторов. Пусть Андрюша Дементьев прочтёт иоценит. Решит напечатать— так иладно, нуанет— ятогда настоящему журналисту отдам, ионэту сказку встатью превратит. Договорились?
Владимир Ильич ушёл ксебе вномер внепонятном состоянии, толирадоваться, что статью могут в«Юности» напечатать, торасстраиваться, что журналист изнего хреновый. Стакими чувствами иуснул.
Апроснулся Левин отсирены. Почти под окнами гостиницы сверкала разноцветными огнями иоглашала окрестности противными звуками скорая. Скорый рафик, вбело-красный цвет покрашенный. Были ещё сумерки, ноуфельдшерско-акушерского пункта суетились люди, идаже кого-то наносилках несли. Аещё женщины голосили.
Через пару минут всё стихло, сирена уже вотдалении рассвет распугивала. Левин вернулся вкровать, бок почти неболел. Может, инесильно ему удар морячка прыщавого навредил? Авот интересно, зачем скорая сирену включала, ночью вколхозе точно никто ейдорогу уступать небудет. Некому уступать— совершенно безлюдная должна быть дорога.
Поворочавшись сбоку набок, Левин вновь уснул. Утром уже поотработанному распорядку умылся ипошёл вспортзал гантели немного потягать, непослушавшись тётю Лену. Иподороге вспомнил, что ему жепозвонить вредакцию нужно. Пришлось Костику подпрыгивающей чуть походкой, стараясь правую ногу ненагружать, возвращаться вгостиницу, благо далеко неушёл, подниматься вномер ислистками уже стоять над душой тёти Дуси, ожидая, пока соединят сМосквой. Отнеё иоскорой узнал.
Информация была неточтобы неожиданной. Она была непривычной. Если обычному советскому человеку сказать, что онтеперь непростой комсомолец Квасин, анастоящий злой колдун, гарантированно причём, токак должен комсомолец наэто реагировать? Скорая увезла Василия Горбылёва иЕвгения Тихонова вМоскву снепонятной болезнью. Всё лицо, что упервого, что увторого раздулось ипревратилось водин сплошной гнойник. Потелу тоже полно гнойников, ноособенно сильно сказалась эта болезнь именно налице. Пострадавшие или вернее заболевшие испытывали при этом нешуточную боль ивсё время выли. Авслед заними выли уже иматери, ибабушки, исёстры. Вся эта воющая компания иприбыла кфельдшерскому пункту, куда прибежала иразбуженная тётя Лена.
—Аллергия, должно быть, вострой форме или отравление,— пожала плечами Донцова.— Скорую изКрасногорска вызову.
Иначала названивать.
Иотказались ехать врачи изКрасногорска, получив описание болезни. Переадресовали вМоскву вызов винфекционную больницу. Вдруг эта какая сибирская язва? Приехала милиция, разогнала после отъезда врачей родственников больных подомам изакрыла там накарантин, доприезда утром специалистов НИЦЭМ им. Н.Ф.Гамалеи.
Ненужно гением быть, чтобы сопоставить возникновение необычной болезни удвух молодых людей ипроклятие, что Левин наложил наморячка иего друга. Онименно очирьях иговорил, проклиная ревнивцев. Иименно опоносе говорил вбольнице, проклиная плотника. Всех троих Левин или Костик проклял заодно итоже действо, они ударили— один пальцем, авторой кулаком— поране ипричинили Костику вред. Скорее всего, рана изагноилась отудара плотника внезаживший шов исейчас сильно закровила, инефакт, что лучше теперь станет заживать после удара Васьки Горбылёва. Тихонов жепопал закомпанию.
Событие пятидесятое Люди положительно отреагируют налюбые плохие новости, если только размах катастрофы будет раскрываться перед ними постепенно.
Закон Мерфи Законы Ливингстона ожире:
1. Жир имеет свойство разрастаться настолько, чтобы заполнять любую одежду, которую выносите.
2. Полный человек ходит посредине коридора.
После того как Москву всё жедали иВладимир Ильич прочитал похожей наАнну Ахматову секретарше Седых свой опус, идти вспортзал стало поздно, нужно уже было выдвигаться назавтрак. Левин, если честно, побаивался идти встоловую. Там эта Зина, аон, может, убил еёжениха, или кем ейэтот морячок приходится. Если выжил после наколдованного поноса плотник вбольнице, нефакт что выживут эти двое. Да, они сволочи, вели себя некрасиво, идаже совсем низачто ударили Костика, ноубивать заэто? Это перебор. Такие нравы вдеревни умолодёжи— закрасивых девок нужно бороться. Вот Васька этот иборолся, как умел.
Зина, встречи скоторой опасался Левин, зарёванной небыла. Так жесновала между столами, собирая посуду. Могли быипосетители относить кмойке, нонет. Подносов небыло встоловой. Только один алюминиевый уЗины инаблюдался. Люди несли тарелки вруках, азакомпотом потом возвращались второй раз. Если быбыл поток кормящихся, тоэто быпроблемой стало, акогда встоловой отсилы десять человек, так иладно.
