посоветовал посетить полицию.
На заверения о том, что стражи порядка всячески оставляют мои обращения без внимания, неграмотный юрист дал другую рекомендацию – обратиться с заявлением в суд, не сказав, какие документы нужно будет подготовить.
Пожав Филиппу прострелянную и едва двигающуюся правую руку в знак благодарности за столь ценные советы, я, держа снифтер с остатками коньяка, вышел на улицу, чтобы покурить и подумать над вопросом: что именно замышляет семья Гамильтонов, сочиняя и недоговаривая о себе?
Никакой практики у мистера Гамильтона не было, иначе он смог бы легко распознать в моей истории шикану, употребляемую в праве Германии.
Казалось, мужчина, как и его жена, составил преувеличенно высокое мнение о себе, начитавшись книг о юриспруденции и придумав образ опытного юриста. Он не имел ни малейших представлений о выбранной им специальности, но, вопреки всему, открыл заведомо провальный бизнес в виде конторы. Отсутствие практики, профессионализма и достаточных знаний сделали из Филиппа банкрота, заставив заняться прибыльным бретерством.
Что из себя представляло семейство Гамильтонов? Двое глупцов, сведенных одним проклятьем, непоколебимо верящих в свое превосходство и ложные прирожденные способности, или настоящие мошенники, лишь притворяющиеся дураками и имеющие четкий план завладеть богатствами родственников?
Выйдя за пределы дома, я зажег сигарету, вдохнул табачный яд полными легкими и сразу же закашлял. Злость от невозможности покурить, как нормальные люди, взяла верх, и я, постукивая себя по груди, чтобы уменьшить приступы, продолжал выпускать дым изо рта. Страдал, но курил.
Кругом все было тихо, только изредка вдалеке слышался собачий лай. Повисла тихая, свежая, прохладная ночь, сквозь мглу которой пробивался слабый лунный свет, освещающий вместе с фонарями близкие фигуры слуг, заканчивающих работу в саду.
– Замечательный вечер. Нужно вновь решить чей-то конфликт, но ты же знаешь! Твой муж в любом случае все сведет на нет, – улыбаясь сказал я, затем повернул голову влево и, увидев, что кроме меня здесь никого нет, насупился и проворчал: – Ах, ну да… О чем только думаю?..
После развода меня часто посещало фантомное присутствие Шарлотты рядом, и иногда оно было настолько явственно, что мне приходилось себя сдерживать, чтобы не начать разговаривать с ней вслух и не пугать людей вокруг. Но так или иначе, после новости о ее замужестве меня начал тревожить вопрос: скучаю я именно по жене или по временам, когда забот было меньше?
Продрогнув до костей, я зябко передернулся, поднес сигарету к губам, задумчиво посмотрел вдаль и тихо вслух произнес:
– А ведь я так сильно любил тебя, Шарлотта, что даже не заметил, как ты меня всего лишь уважаешь.
Затем я сделал глоток коньяку и подумал, что мне сильно не хватает кусочка лимона, обмокнутого в сахар.
Кто-то вышел из особняка.
– Неужели серый кардинал лорда Олсуфьева не собирается восстанавливать свое славное имя? – с издевкой в голосе спросил Виктор. – Весь зал обсуждает, как некий мистер Келлер нагрубил миссис фон Крупп и не предпочел потанцевать с ней. Почему вы не захотели?
– Я предпочитаю танцевать один на чьих-то костях.
– Все эти торжества довольно скучны, однообразны, и место им в прошлом веке. Как считаете, Себастьян не слишком стар для официальных приемов?
– А вы не слишком молоды для того, чтобы быть одной ногой в могиле? – ответил я, нахмурившись, и неприязненно покосился на лорда Абберлайна. – Что вы пристали ко мне? Что вам от меня нужно?
– О, наша замечательная француженка рассказала вам о моем плохом самочувствии? Не переживайте, мое состояние заметно улучшилось по сравнению с тем вечером, когда мы осмотрели подвал.
– Ну, слава богу! Всю неделю не спал, думая, умерли вы или нет.
– Мне бы не хотелось тратить время на изжившие себя споры и пререкания. Хочу сделать вам предложение.
– Нет, спасибо. Я уже был женат.
Виктор уклончиво усмехнулся во весь рот и сказал:
– Я не так выразился. Предлагаю вам сотрудничество.
Я повернулся в его сторону, удивленный безрассудной смелостью молодого человека.
– Итан, послушайте, мои сотрудники отказываются работать, – сказал он, начав тревожно трясти меня за рукав фрака. – Отец развернул рекламную кампанию, запугав людей новостными колонками о жестоком преступнике, а теперь, как вы и говорили, люди и мистер Гилберт требуют ответов, которых нет и не будет. Мою контору уже три раза пытались поджечь, отчего работники бастуют и увольняются!
– Почему вы считаете, будто мне есть до вас дело? Вашего отца не волновала дальнейшая судьба моей семьи после того, как он, подделав документы и заплатив высокопоставленным личностям, отобрал театр у моей семьи, – грубо ответил я и сердито отдернул руку. – Сейчас там, вместо образовательной культуры и многолетней сцены, помогавшей пережить многообразие судеб, фабрика по производству обоев! Уничтожая последние места просвещения, вы способствуете духовному упадку человечества, уже взявшего курс на образ жизни потребителей.
Лорд Абберлайн, судя по выражению лица, ничего не понял из всех моих попыток что-то донести и молчал, вылупив свои бестолковые глаза.
– Я поговорил с отцом, – произнес молодой человек с явным сожалением в голосе. – Не в моих силах было как-то повлиять на него много лет назад, но…
– Сказал человек, оставивший меня без работы и своровавший из моего пустого дома все улики, пока я искал по всему Лондону жену, захотевшую оформить развод. Так и веет благородством.
– Но вы могли остаться и зарабатывать на делах членов клуба, отказавшихся иметь дело со мной!
– Если бы мною выполнялись только их заказы, то в клубе лорда Олсуфьева остался бы он сам, я и мисс Дю Пьен, – сказал я и добавил: – Ладно, Виктор, бессмысленно распинаться перед вами. Говорите, пока я пью коньяк.
Как только он открыл рот, произнося первое слово, я одним глотком допил весь снифтер, протянул его в руки впавшему в ступор лорду Абберлайну и собрался возвратиться обратно в особняк.
– Есть подозреваемый! – рявкнул сыщик. – Гэри Флинн!
– Ярый женоненавистник, пойманный мной и мистером Гилбертом пару лет назад за продажу подпольных лекарств? Бред сумасшедшего.
– Что вас опять не устраивает?
– Насколько мне известно, жулик до сих пор находится за решеткой.
– Но горожане постоянно упоминают его имя в пабах Уайтчепела.
– Часто вы слушаете жителей, чьи разговоры заканчиваются на воспоминаниях о прошлом? В свое время из-за мистера Флинна умерло несколько капиталистов, и он стал народным героем для рабочих, – ответил я, взял небольшую паузу и хмыкнул от пришедшего в голову плана. – Вот что я вам скажу, Виктор, неподалеку от места, где мне приходится коротать одинокие ночи, есть рынок. Там держит лавку очень подозрительный мясник. Часто срывает свой гнев на покупателей, молчалив, все время озирается по сторонам, когда уходит
