себя. Четверть выживших осталась в вагонах, но помочь они ничем без связи не могли. И Брусову совсем не было понятно, как добраться до вагонов без новых жертв. Про Зверя забывать тоже не стоило.
— Сколько из тридцати человек доберутся до состава, если половина сама нуждается в помощи? — спросил насмешливо адмирал. — Это провал экспедиции, Зиновий.
— Скольких доведешь, — отрезал Зема и схватил адмирала за шиворот. — Соберись, тряпка! На мозг твой давят. Не понял еще, что ли? Сам меня по щекам бил недавно.
За мертвыми телами черных гигантов Демон в глубине схрона нашел несколько комнат. В них лежали личные вещи, коробки с книжками, вещи, обувь, одеяла. Весьма походили на жилые помещения людей. Но кто здесь мог жить в соседстве с этими тварями? Те бедолаги, которых вморозили в лед?
Во время расстрела монстров комнаты сильно пострадали, но в них так же работала вентиляция, как и в основном помещении. Из воздуховода тянуло воздухом, газы и пыль вытягивало. Возможно, где-то здесь был и свет, стоило только найти источники энергообеспечения.
Схрон не выглядел заброшенным. Зема точно знал, что кто-то поддерживал в нем жизнь. Да и твари куда-то сгинули, а значит, он был гораздо больше, чем казался. Ну, или существовали какие-то подземные ходы. Одно радовало — если ушли они, то смогут уйти и люди. Майор не стал могильщиком и был прав насчет черного хода. Оставалось его только найти.
На полу одной из комнат обнаружили несколько человеческих тел. Их внешний вид оставлял желать лучшего: истерзанные, обглоданные, они как будто побывали в руках мясников. Плоть рвали острыми зубами, терзали когтями. Работа не других людей, но зверей. Похоже, мутанты сведущи в пытках. Пол залит кровью, кровь была на стенах, даже на потолке.
Беглый осмотр показал, что еда в схроне имелась. Генеральский схрон не обманул. Много еды! Ящики с консервами стояли вдоль стен. Пакеты и консервы валялись на полу небольшими кучками, без какого-либо признака сортировки. Поражал лишь тот факт, что все слишком красиво сложено. Хлеб вместе с сайрой, масло с банками джема, пачки консервированного чая, рис… Этим всем словно играли дети, строя замысловатые фигуры, башни. Игра с едой. Вся еда как строительный материал, из кирпичиков которого можно строить гаражи для машинок, дозорные вышки. Конструктор.
Море еды… но море порченой еды! Испорченной сознательно, бессмысленно. Мелкими коготками.
Зема ощутил рвотный позыв. Духан в комнате стоял такой, что можно надевать противогаз. Кроме еды нашли немного боеприпасов, раскиданных по схрону. Несколько ящиков с оружием были разбиты, стволы автоматов погнуты, приклады — в глубоких царапинах, словно твари их грызли или всячески пытались испортить вполне осознанно.
Демон не мог понять, зачем тварям портить оружие. Оно не пахло едой, как консервы. Да и консервы мутанты не ели, просто похерили. Что ими двигало? Приказы титанов или осознанная деструктивная программа, заложенная на уровне ДНК? Как биолог юноша знал, что волновое воздействие слишком ограничено для биологических форм жизни, но для кибернетических организмов фактически не было никаких условностей в беспроводной передаче команд. Оставалось только понять, замкнутые ли нейронные сети использовали эти ИИ с простейшим машинным интеллектом или были подключены к изначальному банку данных?
Насколько помнил Демон, общее сетевое хранилище могло давать простейшим машинным организмам полный контроль с осознанными действиями вплоть до сверхчеловеческого уровня деятельности. Даже первые суперкомпьютеры успешно обыгрывали лучшие умы человечества в шахматы, го, маджонг, шашки, любые тактико-стратегические игры и симуляторы. А незадолго до Падения человечество получило индивидуальные ручные компьютеры с сопоставимой мощностью первых суперкомпьютеров. Проще говоря, каждый Инк, ИМИИ или искин под рукой был умнее самого умного представителя человечества в сотни раз. Но только при условии, если гаджет был подключен к общей Сети. Сколько от той «Силы» осталось у ИИ, который, возможно, теперь был разбит по «кусочкам» на частные нейронные сети, можно было только гадать. Вполне возможно, что после Падения ИИ все еще развивал структуры искусственного интеллекта на поверхности, ничуть не утратив своего потенциала, а только множа его возможности. В таком случае сложно представить, насколько далеко вперед он продвинулся за десятки лет. Надеяться на то, что ИИ загубил людей и погиб сам, не приходилось. Он не стал бы уничтожать себя.
Зема, осматривая схрон, больше мыслил с позиции практического применения боевых единиц в условиях ограниченных возможностей и пытался представить, разумны ли твари или просто опираются на инстинкты? Какие тогда инстинкты заставляют существ заниматься бессмысленными поступками? Или они бессмысленны только с человеческой точки зрения? Уничтожить кормовую базу человека — разумный подход.
За раздумьями Зема не переставал заниматься ранеными. Кровотечение в руке Ряжина никак не прекращалось. Перетянутая жгутом рука быстро синела. Но лучше так, чем истечь кровью на месте.
— Город слишком ухожен, не выглядит заброшенным схрон. Что вообще творится в Уссурийске? — поделился своими мыслями Брусов, постепенно приходя в себя и начиная подозревать, что, действительно, с воздействием на психику в схроне что-то неладное творится.
— Батя! — Ленкина рука легла на плечо приемного отца. — Мы нашли тут еще тела. Тебе лучше самому взглянуть.
Крик Ряжина догнал адмирала от двери. Алферов и Гордеев держали раненого, пока Зема пилил хирургической пилой руку. Жгуты стянули предплечье. В зубах «медика поневоле» был рукав чьей-то рубашки. Единственное, что осталось для перевязки. Возможности развести костер, чтобы закалить инструменты и обеззаразить материал в металлической посуде с кипящей водой, не было. Кислорода и так не хватало. Как и света, пинцета, шовного материала и прочих инструментов, чтобы извлечь осколок, зашить артерию, обеззаразить рану и спасти тем самым бесстрашному минеру жизнь.
Молодой доктор резал спешно, без обезболивающего. Быстрота еще была связана и с тем, что на медицинских курсах практиковаться приходилось на трупах и с электроинструментами типа «болгарка». Электроинструмент, конечно же, вскрывал ребра и отделял кости друг от друга за мгновения. Здесь же приходилось орудовать ручной ножовкой в экстремальных условиях, когда пациент грозился тебя убить и ревел утробным голосом так, что уши закладывало.
Времени разбираться не было. Не хватало опыта. Зему и так ждали еще несколько тяжелораненых. Времени терять он не собирался. Давление схрона на мозг становилось невыносимее с каждой минутой. Но, похоже, это ощущали не все, и юноша даже предположил, что это сильно зависит от уровня интеллекта. Более развитый мозг пытался создавать внутренний барьер, не желая переформатироваться, как жесткие диски прошлого.
Зема вдруг понял, что по его щекам текут слезы. Молодой парень — фактически ровесник — его усилиями превращался в инвалида с гораздо меньшим шансом на выживание в мире на поверхности, чем до этого.
