Отец Даши, Михаил Антонович, только смерил меня тяжелым взглядом, полным презрения, и аккуратно взял супругу за руку.
– Пойдем, дорогая, нечего с ней разговаривать.
– Нет, я хочу понять! – зазвенел в ответ ее голос. – Злата, зачем ты довела нашу девочку до такого? Мы же к тебе, как к родной относились, привечали у себя, были к тебе добры и щедры!
Я понимала их боль. Понимала потребность выплеснуть на кого-то гнев и обиду, найти виноватого… Но не ожидала подобных нападок на себя и не намеревалась позволять переступать рамки разумного.
Ответила размеренно и отчетливо:
– Я всегда вам буду благодарна за вашу доброту. Мне жаль, что так вышло с Дашей и я очень вам сочувствую. Но довела себя до этого только она сама.
Алина Аркадьевна аж задохнулась от гнева.
– Как ты смеешь! Ты оболгала ее там, в суде, без стыда и совести!
Становилось ясно, что этот разговор просто бесполезно продолжать. Я уже собиралась распрощаться, когда позади раздался такой родной, до боли знакомый голос:
– У кого нет стыда и совести, так это у вашей дочери. И сердца, кстати, тоже. Иначе она не поступила бы так со своим ребенком.
Родители Даши повернулись к Валере, как двое хищников, завидевших новую жертву. Он смерил их в ответ равнодушным взглядом.
– Вы, конечно, верите, что она была идеальной – дочерью, матерью, женщиной. Что ж, можете продолжать верить в это и дальше, но не смейте обвинять во лжи мою жену. Ваш самообман – только ваша проблема.
Валера твердо взял меня за локоть и повел прочь.
Мы в молчании спустились вниз, вышли на улицу и скрылись в небольшом садике поблизости…
От прошедшей зимы на память остались теперь только лужи и грязь. Трава уверенно пробивалась сквозь землю, к солнцу, и даже сам воздух стал иным. В нем словно звучало обещание… Обещание чего-то лучшего впереди.
– Спасибо, – донесся до меня голос мужа. – Что пришла, помогла…
Я задумчиво провела носком ботинка по земле, очертила круг…
– Не за что. Это не ради тебя. Ради Миши.
– Понимаю. Он, кстати, по тебе скучает… и я тоже. До сумасшествия.
Я не хотела поднимать на него взгляд. Не хотела видеть его лица – все еще слишком родного. Возмутительно привлекательного…
Но подняла. И дрожь прокатилась по всему телу от того, как он смотрел. От того, что одним лишь взглядом пытался мне передать…
– Только не думай, что купил меня своими бесконечными букетами, – произнесла резко, желая защититься от его на меня воздействия.
Валера присылал мне цветы каждый день с тех самых пор, как мы виделись в последний раз. И в каждом из букетов обязательно лежала записка, начинавшаяся со слов «Я люблю тебя, потому что…»
И число этих записок-причин уже исчислялось десятками. Я не нашла в себе сил их выкинуть. Бог знает, почему.
– Это был не подкуп, – спокойно ответил он, – это напоминание о том, что я люблю тебя.
Я зябко передернула плечами:
– Это ничего не меняет.
– Дорогу осилит идущий, – ответил он и в голосе его чувствовалась улыбка.
Мы ненадолго замолчали, пока муж наконец со вздохом не произнес:
– Вызвать тебе такси? Я бы проводил тебя, но мне нужно вернуться к своему адвокату…
– Не надо. Я сама.
Я развернулась, чтобы уйти: от него и от всей этой установившейся между нами неловкости…
Но он перехватил мою руку. Поднес к губам и, буквально примагнитив к себе мой взгляд, произнес:
– До встречи, золотая.
Глава 41
– Привет.
Я задержала дыхание, в первые секунды с трудом веря, что слышу снова этот голос. После того, на чем мы расстались в последний раз… даже не думала, что он когда-нибудь вообще мне позвонит.
Грудь прожгло чувство стыда, но ответить удалось достаточно твердо:
– Привет.
Казалось, он и сам не знает, как продолжить этот разговор. Но в какой-то момент я услышала решительный вздох и он произнес:
– Я тут подумал… может, увидимся?
Это предложение меня удивило. Не скрывая этого, я спросила:
– Почему ты так уверен в том, что я вернулась в город? Или ты сам?..
Вопрос повис в воздухе на несколько мгновений, но в итоге Даниил рассмеялся и просто сказал:
– Нет, я не приехал в наш с тобой город юности. Я просто прочитал в прессе про вчерашнее скандальное заседание суда…
«Наш с тобой город»… Как же интимно, как тепло это прозвучало…
– И решил увидеться? – подсказала я, когда пауза затянулась.
– Да. Извини, меня тут отвлекают, нужно срочно бежать… Так что скажешь?
– Где и когда?
– Сегодня, в семь, там, где мы уже были?
– Идет.
Я застыла перед раскрытыми настежь дверьми шкафа. Выбор, имевшийся у меня на данный момент, был весьма невелик…
Ожидая, что могу снова понадобиться в качестве свидетеля, я вернулась в загородный дом. Последним, что слышала о Даше – был ее арест в связи с признанием в суде и последующее освобождение под залог. Это все, что сообщил мне накануне вечером Валера.
Я вынырнула из этих тревожных мыслей и снова сосредоточилась на выборе наряда. Не хотелось выглядеть слишком претенциозно или вычурно, чтобы Даня не подумал, будто я собралась к нему, как на свидание. Но и серой повседневной одежды тоже хотелось избежать…
Я с досадой вздохнула. Интересно, почему он вообще пригласил меня? Я не знала. Зато знала, почему согласилась – мне хотелось избавиться от оставшейся между нами недосказанности, от неприятного осадка собственной отверженности…
Нет, я и не думала больше о том, чтобы кидаться в его объятия. Мягкая забота матери, чувство защищенности, которое она дарила мне, такой уже взрослой дочери, отогрели заледеневшее сердце, уняли потребность в чужом тепле и участии… И все, чего я хотела теперь… Это, быть может, просто обрести друга. Сейчас, когда у меня практически никого не осталось.
Мимолетный взгляд на часы заставил меня тут же заторопиться. Я почти вслепую вытянула из шкафа длинное трикотажное платье и отправилась одеваться. До места встречи еще предстояло доехать…
Я припарковалась у кофейни за пять минут до назначенного времени. Выдохнула. Подавила в себе желание взглянуть в зеркало, чтобы убедиться, что хорошо выгляжу…
И решительно вышла из машины.
Увидела его практически сразу. Он, наверно, был единственным, кто сидел за столиком, не уткнувшись в экран смартфона. Лишь лениво наблюдал за людьми, пока не посмотрел на вход и не увидел меня.
