В этом кафе можно было расплачиваться только наличными, и Рут Ардман не могла допустить, чтобы кто-то сбежал, унося с собой часть ее выручки.
Я заказала панкейки с ветчиной – оказаться в этом кафе и не съесть это божественное блюдо было бы просто неприлично!
В глубине зала я заметила Клэя Фаррара. Он расположился за квадратным столом, придвинутым к стене, – все знали, что сидящих там людей ни в коем случае нельзя беспокоить. Клэй, истинный южанин, работал адвокатом; он был на пару лет старше меня и так же сильно любил Хот-Спрингс.
Через какое-то время Клэй встал из-за стола, и мы кивнули друг другу, когда он проходил мимо. Он оплатил счет и, к моему удивлению, вновь подошел к нашему столику.
– Доброе утро, Рут.
– Здравствуйте, Клэй.
– У меня к вам есть вопрос, – сказал он. – Я читал о вашей деятельности.
– Надеюсь, не в полицейских сводках.
– О, нет-нет, – ответил Клэй. – Послушайте, нам нужен докладчик на собрании ассоциации «Ротари». Было бы вам интересно прийти и рассказать о… мм…
– О том, как я помогаю больным СПИДом?
Оглянувшись по сторонам, Клэй кивнул. Я уцепилась за его предложение, пока он не передумал.
– Клэй, для меня это была бы большая честь. Вы не представляете, как это важно!
– Тогда увидимся в среду.
– Договорились.
Клэй ушел, а я выпрямилась на стуле, втайне надеясь, что кто-нибудь подслушал наш разговор.
– Эллисон, меня позвали выступать в «Ротари».
Я встретилась глазами с Рут Ардман, которая теперь смотрела на меня несколько иначе. В хот-спрингский «Ротари Клаб» входили самые влиятельные горожане. Каждую среду они собирались в зале торжеств гостиницы «Арлингтон» на верхнем этаже. В этом клубе состояли только мужчины, и все они занимали важные посты. Все они могли помочь мне продолжать мое дело. «Если забить тревогу, – снова подумала я, – то подмога обязательно придет».
В прошлом Клэй был председателем клуба, и то, что он пригласил меня лично, означало, что он за меня поручился. Я собрала статистику по случаям ВИЧ в Арканзасе и решила, что нужно обязательно рассказать о путях заражения. В остальном я собиралась импровизировать. В подобной ситуации лучший способ – считать настроение слушателей и понять, что им было бы интересно услышать. Именно так я делала в «Нашем доме». Мне самой было любопытно понять, как далеко я могу зайти. Если стану приукрашивать ситуацию, они сразу меня раскусят. Главным образом потому, что я женщина, а они мужчины.
Я пришла в «Арлингтон» пораньше и хотела пожать руку всем, кто входил в зал. Я встречала пришедших широкой улыбкой, чтобы они поняли, что я не собираюсь читать им нотации. Зал с позолоченными обоями и канделябрами придавал мероприятию торжественности. Я села во главе длинного стола, прямо у флага Арканзаса.
Клэй представил меня присутствующим, и я начала с того, что поблагодарила их за данную мне возможность рассказать им о такой важной проблеме. Сказала, что мужчины, сидящие в этом зале, обладают достаточной властью, чтобы обеспечить безопасность всем местным жителям. Им было приятно это слышать, а я говорила совершенно искренне.
Кажется, в тот момент, когда я уже где-то с минуту рассказывала о своих подопечных, произошел кое-какой инцидент. Из-за стола встал один из членов клуба, бахвал, каких поискать; он вроде бы владел клининговой компанией.
– Нам этого здесь не нужно! – выкрикнул он.
В глазах всех присутствующих застыло удивление. Так себя вести в «Ротари» считалось неприемлемым. Мужчины, сидевшие рядом с нарушителем спокойствия, коснулись его рук, призывая замолчать, но мне их помощь была не нужна.
– Никому из нас это не нужно, а все-таки оно есть. Иначе я бы здесь не сидела, – сказала я и немного помолчала. – Меня освистали в «Ротари», подумать только! – улыбнулась я, а мужчины рассмеялись. Теперь я полностью завладела их вниманием.
Я объяснила, почему не нужно бояться ВИЧ, рассказав о том, что вирус не передается по воздуху и при контакте с кожей; что им можно заразиться через физиологические жидкости и что наивысший риск наступает при половом контакте и при совместном использовании игл; что единственная схожесть гриппа и ВИЧ заключается в том, что ни один больной не подхватил вирус в наказание, а заразился им случайно.
Один из прихожан нашей церкви, занимавшийся озеленением, качал головой и закатывал глаза.
Я остановила свой рассказ.
– У вас какой-то вопрос?
Он опустил глаза. Я заметила, как Роджер Гиддингс, заведующий Национальным парком Хот-Спрингса, ободряюще мне кивнул. Я рассказала о больных СПИДом, живущих в нашем городе, о том, как им нужны продукты и лекарства. Но больше всего прочего всем нам нужна информация. Нельзя делать вид, будто СПИДа не существует, и нужно обязательно помогать друг другу.
Среди моих слушателей был мужчина, который постоянно ухмылялся. Я его знала: мы ходили в одну церковь. Он был одним из тех пожилых людей, кто с тех пор, как я перед собранием финансового комитета попросила у доктора Хейза помещение для группы поддержки, каждое воскресенье бросал на меня убийственные взгляды. Спустя несколько дней после выступления в «Ротари» я увидела его на железнодорожном переезде. Он усаживал в машину чернокожего паренька. Притормозив, я стала наблюдать, как он помогает мальчишке – на вид тому было лет двенадцать – грузить велосипед в фургон. Старик совершенно явно нервничал, но в то же время радостно, словно клоун, улыбался пареньку, с которым, очевидно, только что познакомился. Водитель стоящей позади меня машины нажал на клаксон, как бы вежливо напоминая мне, что надо ехать.
Услышав гудок, старик обернулся на звук и увидел меня. Мы не помахали друг другу. Я сделала вид, что не узнаю его. Он же смотрел на меня так, будто я поймала его за каким-то неприличным занятием.
Когда в воскресенье я пришла в церковь, он сразу же ко мне подбежал. Словно только этого и ждал с тех пор, как мы встретились на дороге.
– Тот паренек, которого я подвозил, – пробормотал старик, – работает у меня в саду.
Весь последний год я была уверена, что этот мужчина не произнесет «простите», даже если случайно собьет меня с ног на лестнице. Он заговорил со мной впервые за долгое время.
– Мм, но я ведь не спрашивала, почему вы сажали того парня в машину.
– Я его подвозил.
– Мне ли не знать, что молодых людей надо оберегать.
– Я просто хотел прояснить вам ситуацию, – сказал он.
Это было что-то вроде игры в покер. Стану ли я разрушать всю его жизнь? Способна ли я на это? Конечно же, я бы не стала этим заниматься. Но те, кто знает за собой какие-то грехи, склонны подозревать в этом и окружающих.
Если выступления по телевизору и публикации в газете не сделали меня лицом борьбы со СПИДом, то выступление в «Ротари» этому точно как минимум поспособствовало. Меня позвали на свое заседание члены клуба «Ротари» в Аркадельфии, а потом приглашение поступило и из организации «Лионс Клаб». Благодаря этим выступлениям моя известность значительно выросла, и мне стали поступать звонки и от женатых мужчин, которые чувствовали, что могут мне довериться. Оказалось, вокруг столько любителей интрижек и оральных ласк от стриптизеров, что удивительно, когда же они все успевают работать!
Примерно через месяц после выступления в «Ротари» раздался звонок от человека, которого я знала почти всю жизнь. Обычно он прекрасно умел справляться с эмоциями, но тут в его голосе слышался ужас.
– О, слава богу! Ты сейчас занята? – прозвучало в трубке. – Ты должна приехать ко мне в офис. Произошла ужасная вещь.
– Райан, что с тобой? Мне нужно ехать в Аркадельфию на заседание «Ротари». Сейчас приехать не получится, но я могу заскочить к тебе на обратном пути.
– Нет, нет, нет! Ты должна приехать прямо сейчас. Это ужасно! Это просто невыносимо!
Я приехала в офис Райана. Все его секретарши смотрели на меня круглыми глазами. Видимо, Райан использовал телефон, стоящий в переговорной комнате, не зная, что через вентиляцию секретарши слышат все его разговоры.
