* * *
Доковыляв до Ёриков, Серый вошёл и увидел, что всё в будке разгромлено, всё вверх дном, как в чемодане, упавшем с верхней полки. Телевизор лежал на боку, но работал. Шла передача «АБВГДейка», клоун Клёпа показывал Ириске букву «Х».
Афганец распластался на полу, странно подогнув под себя ноги. Все лицо его было в крови. Вообще все — щеки, нос, подбородок, губы, даже лоб. При этом на повязке не было ни пятнышка, и она выглядела как снежный сугробчик.
— Кто?! — заорал Серый, зачем-то оглядываясь, хотя было понятно, что в маленькой комнатушке больше никого нет.
— Афганцы! — засмеялся сквозь кровь Афганец. — Приватизация…
— Чё?
— Хувочё. Интернациональный контингент, — Афганец не переставал смеяться, и кровь на его зубах казалась эмалью, как на октябрятском значке.
Серый нагнулся над Афганцем, хотел помочь встать, но тот неожиданно резко перехватил его руку и сжал так, что в глазах потемнело.
— Не трогай! Нельзя!
— «Скорую»? — пытаясь освободиться, быстро спросил Серый.
— Водки! — рявкнул Афганец.
— Где я возьму… — начал было Серый, и тут увидел на столе лежащую бутылку, а в ней — грамм сто, не меньше.
Афганце выпил водку как воду — из горлышка, мелкими глотками.
— Боец, — тихо сказал он, и бутылка выпала из его скрюченных пальцев. — Как твоя фамилия, боец?
Серый замер, посмотрел на Афганца, на белую повязку, на белки глаз на красном.
— «Участок приватизирован. Собственником является гражданин Сергушёв», — прохрипел Афганец и засмеялся, как клоун — противно и ненатурально.
— Ну и что? — тупо спросил Серый.
— А они… — Афганец с трудом выталкивал слова сквозь смех, — ноги сломали. Ходить, говорят, надо быстрее.
— За что?!
— За Кандагар, наверное.
Серый посмотрел на вывернутые ноги Афганца и почувствовал, как у него все обмирает внутри, как будто он выпил очень много очень холодной воды в очень жаркий день.
— А сказал бы — Герат, и руки бы сломали, — Афганец захохотал, брызгая кровью, и тут же хохот перешёл в крик. — Водку дай!
Серый сунулся в шкафчик, увидел внутри пустую бутылку.
— Нету больше.
— Тогда убей меня, — очень серьёзно сказал Афганец, мгновенно перестав смеяться.
Серый повернулся и выбежал из будки.
— Стой, сука! — заорал вслед Афганец, но Серый не остановился.
Он бежал по склону к воротам, а потом — по дороге, вниз, в сторону города. Он бежал и глотал слезы. Он не плакал со школы, с седьмого класса.
Ему было жалко этого человека…
* * *
Станция «Скорой помощи» в Приволжском районе была рядом с больницей. Детская поликлиника, морг и санэпидстанция — все это вместе называлось Больничный городок. Серый вбежал в гараж, где стояли белые «Рафики» с красными полосками и крестами, и закричал:
— «Скорую»! Скорее!
Неспешные «скоровские» водилы в куртках поверх белых халатов сидели за сделанным из «уазовского» капота столом и основательно забивали «козла». Никто из них даже не повернулся в сторону Серого.
Терять ему было нечего, и подбежав на расстояние удара, он с ноги поддал под капот. Грохнуло, костяшки домино взлетели в воздух, как бабочки.
— Ты чё, козел? — изумился самый молодой из водил.
Остальные просто молча поднялись и двинулись на Серого. Он отступал и заорал в их кирпичные лица:
— Там человеку ноги сломали! Больно ему! Он в крови весь! Ехать надо! Пожалуйста! Суки! Вы же должны!
— Не ори, — на плечо Серого легла увесистая рука. Не рука даже — длань. Он повернулся — перед ним высился почти двухметровый человек в шляпе и стёганом пуховике, такие только-только вошли в моду.
— Вы кто? — зачем-то спросил Серый.
— Поставишь три бутылки водки — поедем, — ответил человек в шляпе.
— Четыре! — поправил молодой водила.
Его коллеги остановились и молча, угрюмо, смотрели на Серого.
— Трёх хватит, — отрезал человек в шляпе и нажал Серому на плечо так, что он едва не упал на колени. — Ну, так что? Договорились?
У Серого после покупки цепочки оставались деньги — хватило бы и на четыре, а если брать у Ханбабая, то и на пять впритык.
— Договорились, — кивнул он. — Только ехать надо прямо сейчас.
— Не вопрос, — человек в шляпе кивнул молодому. — Рамиль, заводи.
Глава восьмая
— Он тебе кто? — спросил врач с помятым лицом и странными, кривыми морщинами на лбу.
— Так, никто… Отчим, — ответил Серый.
Афганца только что увезли из приёмного покоя на каталке, хмурый Мухаметкулов на стойке регистратуры заполнял протокол. Серый и помятый врач стояли в стороне.
— Дела его плохие, — сказал врач. — Ноги перебиты в нескольких местах, множественные переломы со смещениями… Ходить, скорее всего, уже никогда не будет. Если…
Он замолчал, вытащил пачку польских сигарет «Клубовые», покрутил в руках.
— Что — «если»? — спросил Серый.
— Если выживет, — врач посмотрел Серому в глаза. — Организм ослаблен, сильная интоксикация вследствие регулярного употребления… Он давно пьёт?
— Всегда, — ответил Серый.
— Сергушёв, — окликнул его участковый. — Подойди.
Серый подошёл, взял ручку, расписался в протоколе.
— Говорят, — Мухаметкулов посмотрел на Серого так, словно он был бездомным котёнком, с жалостью и брезгливостью, — что ты какой-то клад откопал?
— Кто говорит? — Серый выпятил подбородок.
— Надо государству сдать, — мягко продолжил Мухаметкулов. — Двадцать пять процентов получишь.
— Это не клад, — покачал головой Серый. — Это цветняк. Бронза.
Мухаметкулов забрал протокол, надел фуражку на лысую коричневую голову.
— Да, знаю. Сто двадцать тонн, — тихо сказал он. — Беги отсюда, парень. Прямо сейчас беги. Не поможет тебе эта бронза.
— Да щас! — окрысился Серый. — А кому поможет? Вам, что ли?
— Сантый[26], — вздохнул Мухаметкулов, убрал протокол в папку, сгорбился и пошаркал к выходу.
Серый понял, что слухи об Ильиче разошлись по Средневолжску, как круги по воде.
Серый постоял, напружинившись, словно перед дракой, но больше с ним никто разговаривать не собирался, и он тоже пошёл на воздух. Там его ждали шляпа, оказавшийся фельдшером, и молодой водила «Скорой» Рамиль. Серый молча достал деньги, отдал.
