– Спасибо огромное, – я набрала последний номер, которым пользовался Вадим, телефон был недоступен, – Наверно начальница в метро, – опять улыбнулась я, – секунду, напишу короткое смс.
Быстро набрав текст, удалила исходящее сообщение и звонок и поблагодарила медсестру. По щекам катились слезы, но мне стало легче. Уже засыпая мне вспомнилось, как он прислал мне смс перед сном. Как это было на самом деле мило и заботливо с его стороны. Этот Вадим никогда бы не оставил меня в трудную минуту. Правда другой Вадим, что использовав, прислал отступные в виде дорогих подарков, наверно все же мог…
Та смс стала моей последней надеждой. Я сначала злилась, обижалась от бессилия, искала ему оправдания и под конец смирилась. Если ему не хватило смелости сдержать обещание. Значит все к лучшему и я в очередной раз в нем ошиблась. Но как бы не мыслила логически и ободряла себя самой бесполезной фразой на свете «все к лучшему», часть меня все же ждала его. Ждала, когда он не откликнулся на простую просьбу: «Пожалуйста, приезжай». Всю неделю, что я проторчала в больнице Вадим даже не позвонил. Александр Михайлович с Алевтиной пригласили меня к себе домой после выписки. Бегемот уже давно отдыхал в загородном доме и не плохо проводил время, судя по фотографиям с телефона Алевтины.
Они настояли, чтобы я некоторое время провела у них. Алевтина обещала как-нибудь взять меня с собой в кофейню, тайком от Александра Михайловича. Они как могли окружали заботой, но чувство апатии отказывалось меня покидать. За неделю в больнице меня пересмотрели наверно половина светил неврологии, это с учетом того, что не было никаких последствий травмы, со мной постоянно находилась одна из медсестер и пыталась предугадать каждое желание. Стоит ли говорить насколько меня бесила данная опека?
Сама по себе выписка далась с боем, врачи отказывались отпускать, если не кому присмотреть за мной в течении еще хотя бы пары недель, так что пришлось соглашаться на приглашение. Всю дорогу, они старались поддерживать беседу, Алевтина то и дело подсовывала смешное видео с котиками, а Александр Михайлович вставлял изредка шутки.
Я еще была не готова признать в них семью и делать вид, что все замечательно, но они действительно очень старались. Перед глазами мелькнул дорожный знак с надписью: «Зюзино». Странно, что я вспоминала с теплотой в сердце момент, когда Вадим высадил меня из машины в незнакомом месте, а сам укатил по делам. На глаза снова навернулись слезы, в последнее время мне было сложно сдерживать эмоции, впрочем, после пережитого это вполне нормально.
Снег очень быстро таял, наступила весна и мне даже показалось, что сама природа пытается утешить, после потрепавшей во всех смыслах этого слова зимы. Мне выделили комнату на втором этаже, но не ту, в которой мы останавливались с Вадимом. Алевтина как всегда, старалась предусмотреть все до мелочей.
Оставшись снова одна, я с облегчением выдохнула. Можно было перестать натянуто улыбаться. Упав на кровать и рассматривая идеально ровный потолок, я не могла не подумать о том, почему все в моей жизни шло кувырком начиная с болезни мамы и заканчивая сегодняшним днем. Опять-таки, не факт, что заканчивая. Ко мне пришел Бегемот и истосковавшись по хозяйке устроился подмышкой, тарахча как трактор. Вот он – постоянный мужчина всей мой жизни.
В дверь тихонечко постучали.
– Машенька, хочешь кушать? – спросила осторожно Алевтина, не заходя внутрь.
– Нет, спасибо. Я наверно посплю немного, – соврала я, так как успела отоспаться на две жизни вперед за время в больнице.
– Хорошо, как проснешься спускайся, я оставлю тебе что-нибудь в холодильнике.
– Спасибо, – сказала еще раз я.
Просидев в комнате до самого вечера, я все же переоделась и решила спуститься, чтобы подышать свежим воздухом. Плюс большого дома в том, что иногда можно не пересекаться с другими людьми. Я тихонечко спустилась по лестнице и прошмыгнула на улицу. Солнце еще не село и в сумерках, я прошлась по чищеным до плитки тропинкам. Достав новый, подаренный Александром Михайловичем телефон, мой разбился во время аварии, я набрала номер Вадима, но так и не решилась ему позвонить. У него был шанс, я сделала практически все, что могла. Пора уже забыть все это и жить дальше.
Кутаясь в кофту я вышла на улицу и Алевтина подошла ко мне.
– Ты не замерзла? Пошли лучшей чайку выпьем с медом, мне недавно с Алтая привезли, – предложила она.
– Все хорошо, не волнуйтесь. Просто мне нужно немного отойти, вот и все. – я встала и пошла вместе с ней в дом, – Алевтина, очень прошу, скажите у Вадима точно все в порядке? – спросила я, остановив ее у двери.
Мне показалось, что у нее было виноватое выражение лица. Она стояла несколько секунд, держась за ручку.
– Его мама умерла, в остальном все нормально, – тихо сказала она, – ты наверно сама знаешь какой, он. Привык переживать все один.
– Почему вы мне не сказали? – разозлилась я.
Алевтина промолчала и скользнула в дом. Я прошла мимо кухни, так как пить чай совершенно не было настроения. Уже перед сном, валяясь в кровати, я поругала себя за отсутствие гордости и силы воли и все же позвонила ему еще раз. В трубке раздались гудки и Вадим взял трубку.
– Да? – его голос был немного хриплый и непривычно тихий.
Я не знала, что тут еще сказать. Соболезную? Скучаю? Почему ты так быстро сдался и не сдержал свое слово? Ком застрял в горле, и я просто положила трубку. Нельзя разговаривать по телефону на такие темы. Как только мне станет немного лучше я сама к нему приеду и пусть скажет все это лично в глаза, а не передает через десятых лиц.
Так прошла еще неделя первых весенних дождей, холодных ветров и вот-вот должна была начаться самая настоящая весна. Я очень много отдыхала и гуляла по небольшому саду. Обсуждала с Алевтиной дела кофейни и готовилась вернуться с Бегемотом домой. Все более мене устаканилось. Мысли о Вадиме все еще причиняли боль, но скорее тупую и ноющую, нежели острую и невыносимую.
В утро, когда мы договорились съездить в кофейню, я проснулась от странных спазмов в желудке. Оторвав голову от подушки, я потянулась к стакану воды и ее вкус показался мне странным. Желудок совершил кульбит, и я едва успела добежать до ванной. Зря я пропустила ужин, или к счастью? Обнимая фаянсового друга, я пыталась понять чем же таким отравилась, или это результаты травмы?
А потом до меня дошло. Я взяла телефон и открыла календарь, прикидывая, когда в последний раз были месячные. По всем подсчетам у меня была задержка. Тошнота тут же прошла, уступив место панике и полной растерянности. Из-за аварии я совершенно забыла о том, что нужно выпить таблетки. В этой ситуации мне не на кого было рассчитывать, но еще оставалась надежда, что когда я увижу Вадима все наладится. Ему тоже пришлось не сладко и я понимала, что его решение могло быть обусловлено желанием меня защитить. Мне никто так и не сказал была ли авария случайностью, но учитывая то, что я знала, все вполне мог подстроить Волков. Я окончательно приняла решение во чтобы то не стало увидеть Вадима.
