— Что случилось?
— Машина не заводится, — прямо и с претензией ответила я.
Интонациями и взглядом я обвиняла его в этих неполадках, его и ему подобных, но мужчина остался невозмутим. Встав подле меня, спросил просто:
— Решила уехать?
— Я и планировала уехать, но не могу.
— Давай посмотрим, что не так, — поднял капот, после чего взял у меня из рук ключи и тоже попробовал завести машину.
Безуспешно.
— Какие мысли? — спросила я, сложив руки на груди.
— Аккумулятор сел, — сразу сказал Дилан. С усмешкой посмотрел на меня. — Ты не выключила фары. — И тут же демонстративно провернул выступающий рычажок у руля.
— С какой стати мне их было включать, если я днем приехала?!
— Откуда мне знать? — с улыбкой на губах он выбрался из салона. — Может, кто-то из членов коммуны побывал там и неудачно задел что-то.
— Кто-то из членов коммуны побывал там? — повторила я, поражаясь той простоте, с которой со мной говорил Дилан. — Почему кто-то вообще был в моей машине?
— В коммуне нет ничего своего. Все, что есть в коммуне — все общее.
Я могла бы поспорить на этот счет. Могла бы выдвинуть в аргумент хотя бы комнату самого Дилана, но сказала так:
— Я не член коммуны.
— Я и не утверждал обратного. Только сказал, что в коммуне нет ничего своего — все общее. Ты здесь. А порядки у нас такие, — усмехнулся. — Кто-то переночевал в твоей машине, только и всего. — Склонился в салон, опять провернув ключ в замке зажигания. Пальцем стукнул по бортовой панели. — Посмотри, топлива стало меньше?
Заглянула, вынужденная признать:
— Стало.
— В твоей машине кто-то провел ночь при включенном двигателе. По незнанию вполне могли посадить тебе аккумулятор.
— Ладно, — не сдаюсь я. — Где та другая машина? — Подразумеваю небесно-голубой универсал, от которого можно было бы реанимировать аккумулятор этой машины.
По выражению лица Дилана понимаю… Беда.
— Пару часов назад Лари и Хэйли на ней уехали. Вернутся через два или три дня.
— Два-три дня, ясно… Тогда еще вопрос: куда делся телефон?
— Вчера он вдруг перестал работать. Лари и Хэйли по моей просьбе поехали за новым.
— На два-три дня, — особенно недоверчиво проговорила я, глядя Дилану точно в глаза. — Ясно.
Дилан с робкой улыбкой подступил ко мне:
— Мне показалось, будто ты мне не доверяешь.
С чего бы и зачем? Но вместо этого говорю уклончиво:
— Все это кажется странным. Машина. Телефон. И я вроде как здесь застряла.
— Ты можешь пойти пешком, если хочешь. До Тэра часа четыре пути.
Могу? Точно?
— Ладно, — сразу соглашаюсь я. — Я пойду.
— Сейчас? — отчего-то рассмеялся Дилан.
— А почему нет?
— Ты позавтракать для начала не хочешь? Взять еды в дорогу? — подошел ко мне, дружелюбно возложив мне ладонь на плечо. А еды вчера он и его последователи привезли достаточно. Подумала об этом и желудок жалобно заурчал. Дилан опять тихонько рассмеялся. — Пойдем на кухню.
Рука Дилана перекочевала к правому плечу, а дыхание касалось левого. Такой жест мог быть приемлем для друзей, но в отношении нас с Диланом выглядел двусмысленным.
Как следствие я заметила несколько ревнивых взглядов в стороне…
Я не хотела соглашаться. Правда не хотела, но мой желудок оказался более убедительным, чем мое тревожное «я». В конце концов, что плохого в том, чтобы наесться вдоволь и только потом отправиться в дорогу?
Глава 18
Когда я очнулась, было уже темно. Точнее, за окном были уже сумерки.
В маленькой комнате стены с обшарпанной краской. Старая мебель.
Недоумение… Я все еще в коммуне?
Потрясение… Куда делся день? Почему я так плохо его помню?
С тяжелой головой я поднялась с кровати. На мне по-прежнему это бирюзовое платье. Босые ноги. Когда подумала, что, стало быть, безумцы и обувь мою сожгли, взглядом нашла ее ровненько стоящей в стороне у стенки.
Шаркаю ногами к той стороне комнаты. Тело плохо слушалось меня и пить страшно хотелось. Ощущения в точности как те, что были после праздничной ночи в день нашего с Линдой приезда.
Но почему? Я ведь не пила тот сомнительный бордовый напиток из кастрюль. Я точно помню, что воспользовалась обычной водой…
Кое-как обулась и вышла в коридор, почти сразу привалившись к стенке.
Мне не только пить хотелось, от голода болел желудок. А слабость такая, что не хотелось никуда идти. Стала припоминать то, как мы с Диланом посмотрели машину, потом вместе пришли в кухню и завтракали тем, что было на столах. А что было на столах?
— Черт… — выдохнула я, поняв, что ела я именно то, что было на столах в минувшую ночь празднества. Включая те печенья, которые на этот раз показались мне даже вкусными.
Я заставила себя отлипнуть от стены и спустилась по лестнице. В гостиной люди с цветами в волосах. Счастливые люди на веранде.
Вышла на улицу.
— Где Дилан? — спросила я девушку в блеклом розовом платье на полу веранды.
Та улыбнулась мне и жестом руки показала во двор, туда, где жгли костер этой ночью.
Я шла в ту сторону, и люди, что попадались мне на пути, странно улыбались. У всех цветы в волосах. На всех лицах счастливые улыбки.
Сердце бешено колотилось…
Я видела то, как Катрин готовила новый высокий костер и трое из коммуны ей усердно помогали. Столы приводили в порядок. Девушки украшали цветами столы.
— В коммуну пришел кто-то еще? — подошла я к Катрин.
Она обернулась, и улыбнулась той странной улыбкой, на которую способна только она.
— И это большое счастье!
— Кто? — подразумевала я новую несчастную жертву этого места.
— Ты.
Сердце пропустило удар. С холодком в голосе твердо изрекла:
— Нет, не я.
И в тот же самый миг увидела Дилана. Не дожидаясь того, что мне ответит Катрин, нетвердой походкой я пошла к светловолосой фигуре в белой рубашке. Привалившись к дереву, он с обычной спокойной улыбкой смотрел на меня. Закурил.
— Что это значит?!
— Ты о чем? — выпустил столб серого дыма.
— Не притворяйся, что не понимаешь! — возмутилась я. Ладонью упираюсь о дерево, у которого стоял он. — Что со мной? — Подразумеваю туман в голове, из-за которого у меня с трудом получалось мыслить.
