А ведь Таонга так и не вспомнила, что предложила мне быть подружкой невесты. Да и у меня это вылетело из головы.
Почему-то мне от этого стало еще тоскливее.
Растворимый кофе из металлической банки горчил. Отпивая из кружки, я вернулась в комнату и увидела, что телефон негромко вибрирует входящим звонком. Всмотревшись, я криво усмехнулась. Надо же, Антон. Вот кого бы обратить в семя дерева эбунг и высадить на площадке для собак, чтоб лучше удобряли.
Вот гад. Еще набирается наглости звонить!
— Привет, — вальяжно проговорил он, когда я сняла трубку. — Ну что, я тут подумал… Если попросишь прощения за свое поведение, то сегодня пойдем в «Сушин двор».
«Сушин двор» был тем заведением, в котором в нагрузку к японской кухне добавляли расстройство пищеварения на несколько дней. Но для Антона это было местом принадлежности к элите. Еще бы, там как-то раз обедало его начальство.
Я покосилась на открытую коробочку, из которой заманчиво блестели золотые цепочки, и ответила:
— Шел бы ты, Антоша, к своей овце крашеной. Хотя она тебе, похоже, больше не дает.
Этого он не ожидал, и я услышала, как Антон поперхнулся воздухом на другом конце провода. Неудивительно. Он был уверен, что я никогда не откажу такому парню. Что побегу за ним на край света, как только он поманит пальцем.
— Я замуж вышла, — сказала я, добив его окончательно. — Больше сюда не звони.
Нажав на алый кружок завершения разговора, я взяла с тумбочки пульт и включила телевизор — надо было хоть краем глаза взглянуть, что творится на белом свете. И надо же, на экране возник Никос! Счастливый, с улыбкой до ушей, он с трепетной нежностью обнимал свою маму, женщина плакала, и было понятно, что счастье, в которое она верила тихо, украдкой, просто сбивает ее с ног.
— …Никита Кожевников, кавказский пленник, вернувшийся домой, — говорил голос диктора за кадром. Похоже, я попала на финал репортажа.
Что ж, хоть кому-то из нас сейчас было хорошо. Потому что мне, в отличие от Никоса, было муторно, и в душе царила тягучая липкая тоска.
Альмир мог меня остановить. Но не стал.
Я оделась в привычные темные джинсы и тоненький свитерок. Ботинки и куртка завершили образ, показавшийся мне крайне угрюмым. Взять сумку, сосчитать наличность и выплюнуться за дверь, в очередной день с его рутиной и скукой. Ха, можно подумать, что в соседнем мире все было усеяно звездами и шоколадом, и еще бриллиантовой крошкой сверху покропить.
Свободной женщиной меня сделали. Милость оказали с царского плеча. Да тьфу на всех вас.
Уже на остановке я решила, что кипятиться не стоит. В конце концов, мне несказанно повезло. Из всех невероятных передряг я вышла живой и здоровой, да еще и с капиталами. И умудрилась вернуться домой. Дождь на улице? Ну и что, поеду туда, где вечное лето.
В маршрутке было полно народу, ноги мне нещадно оттоптали, и когда я вышла возле нашей конторы, то вид у меня был весьма помятый — как, впрочем, и всегда, когда я ехала на работу. Я благоразумно решила не подниматься в офис сразу, достала из кармана смартфон и набрала номер Насти Усы.
— Настюш, только виду не подавай, — сказала я, когда Настя сняла трубку. — Выйди, я тут у курилки под навесом.
Спустя две минуты Настя буквально выкатилась из дверей конторы и бросилась под навес, закрывающий места для курения.
— Полька! — воскликнула она. — Полька, ну мать твою за ногу…!
И Усы заключила меня в такие крепкие объятия, что у меня дыхание перехватило. Когда она, наконец, разжала руки, я спросила:
— Настя, просто расскажи мне, что случилось в тот день.
Усы выразительно завела глаза к небу и вынула из кармана кофты пачку сигарет и зажигалку: дело явно было не простое.
— Слушай, мы до сих пор в себя прийти не можем. А ты что, совсем ничего не помнишь? Совсем-совсем?
Я отрицательно мотнула головой. Настя понимающе вздохнула.
— Короче, я шла из ателье, брюки подшивала. А тут смотрю, ты поднимаешься по лестнице. Я сразу подумала, что ты решила, пока обед, в фотостудию сходить, платье-то у тебя было точно из их закромов.
Это точно. Увидев тогда наследницу бури, я тоже решила, что она приходила фотографироваться.
— «О, говорю, Полька! Чего не переоделась?» А ты меня за локоть схватила и говоришь: «Где здесь можно помыться? Быстрее»! Ну мало ли что? Я подумала, что у тебя эти дни начались, повела тебя в туалет.
Надо отдать ей должное, наследница бури соображала очень хорошо даже в критических ситуациях. Сразу же решила смыть пыль и сохранить свой дар. Похоже, она знала о соседних мирах намного больше, чем все остальные соотечественники.
— А потом? — спросила я. Усы выпустила струйку дыма, загасила сигарету об урну и вновь взялась за пачку.
— Потом мы пришли в туалет, ясное дело, там народ, — продолжала она. — Перерыв же, всем надо… Ты разделась догола, вот совсем догола, прямо при всех, и говоришь мне: «Давай, добрая женщина, набирай воду в горсти и лей на меня. Да поживее». Инка из бухгалтерии аж чашку выронила. До сих пор опомниться не может.
— А ты? — неудивительно, что разговоров хватило, люди до сих пор обсуждают, каким это наркотическим зельем я так удачно закинулась. Наверно, больше всех обсуждают в бухгалтерии.
— А что я? Я с психами не спорю, — Настя пожала плечами. — Стала тебя водой обливать, — она помолчала и добавила: — Это что, я с первым мужем чертей с картошки собирала, а поди не собери, когда он с топором надо мной стоял.
Я помнила эту историю, Настя рассказывала ее раз шесть.
— А потом?
— А потом ты смотришь в мой пакет и говоришь: «О, штаны! Давай сюда!» — Настя выразительно посмотрела на меня и спросила: — Брюки-то вернешь?
Все по классике: мне нужна твоя одежда и мотоцикл… Я вздохнула снова и полезла за кошельком.
— Давай я деньгами отдам?
— Почему-то я так и подумала, — ответила Настя. — Плакали мои брючата, да?
— Увы, — кивнула я, и Настя отмахнулась.
— Ладно, бог с ними. А потом еще интереснее. Мы выходим в коридор — а там уже народу! Всем ведь интересно на живого наркалыгу глянуть. Ну и Денис, конечно, быстрее ветра в жопе прилетел. Увидел, что ты, так сказать, топлесс и дара речи лишился. А потом как заорет: «Белолипецкая, мать-перемать! Это что такое? Да я тебя уволю, дрянь такая!» — Настя прижала руку к сердцу и посмотрела на меня с искренней благодарностью. — А ты ему и отвечаешь: «Рот закрой, холоп. И тряпье снимай, мне понравилось». Мы так и попадали. Денис совсем на ультразвук перешел, так вопил. А ты так подошла к нему, посмотрела и как дашь по мордасам нежной ручкой! Он и опал, как озимые.
Я закрыла лицо ладонями. Да, похоже, всем обитателям соседнего мира очень повезло, что в замок принца Герберта попала именно я, а не настоящая наследница бури. Чувствую, Альмира тогда выкинули бы из башни, а Марику с подружками засунули Гримниру в задницу.
