Я снова кивнула. А Бекингем, похоже, начал сердиться.
— Потому что если человек любит — то он придет и скажет об этом прямо. И не будет играть в какие-то игры.
— А если ему страшно? — предположила я. Но человек-баран только усмехнулся. Похоже, наши приключения сделали его по-настоящему решительным и отважным.
— Страшно не признаться в любви, страшно жить без нее, — убежденно проговорил он. — Знаете, а ведь Таонга мне давно нравилась… И вот когда я попросил ее выйти за меня замуж, сразу так хорошо стало на душе.
Я улыбнулась. Бекингем был очень хорошим в этот миг.
— Ты не поверишь, — услышала я голос своей уже бывшей горничной, — но мне тоже стало хорошо на сердце.
Мы обернулись. Таонга стояла чуть поодаль — в темном платье она практически сливалась с ночным сумраком. Девушка вышла и села рядом с нами, и я вдруг подумала, что очень рада ее видеть.
Мы очень сдружились за то короткое время, которое провели вместе. Должно быть, потому, что все случившееся было настоящим. Как в детстве, когда читаешь книгу и веришь всем сердцем, что сказка оживет.
— Может, вы все-таки останетесь? — предложила Таонга. — Все-таки ваш муж неплохой человек. Я вижу, что вы ему дороги.
— Об этом должен говорить он, а не ты, — вздохнула я. Таонга понимающе качнула головой.
— И это тоже верно. Раз вы приняли решение, то пусть так и будет. Но знаете… ваше счастье еще впереди. Оно только начинает зарождаться. Однажды вы будете самой счастливой на свете, дорогая Полина.
Я попыталась улыбнуться, но улыбка вышла какой-то скомканной и жалкой.
А потом мы просто сидели в тишине, глядя, как над Намихией разливаются золотые и розовые краски рассвета, и нам не надо было слов.
Но потом солнце поднялось над дворцовыми башенками, где-то мелодично зазвенели часы, и я услышала шаги. Мы все обернулись, как по команде, и увидели, что на балкон вышел Альмир — в точности такой же, как в первую нашу встречу. Облаченный в темно-синий бесформенный балахон, колдун выглядел презрительным, спокойным и равнодушным. Окинув нас неприятным оценивающим взглядом, он усмехнулся каким-то своим мыслям и произнес:
— Полина, пойдем. Пора.
Я обнялась на прощание с Таонгой и Бекингемом — Альмир тем временем успел развернуться и ровным широким шагом двинулся в сторону дверей. Плащ развевался за ним, словно крылья огромной мрачной птицы.
Я догнала мужа уже в коридоре и некоторое время была вынуждена практически бежать: Альмир и не думал сбавлять шага. Служанка с подносиком, которая несла кофе своей госпоже, испуганно шарахнулась от нас.
— Подожди! — воскликнула я. — Я же не успеваю!
— Мы уже пришли, — сухо сказал колдун и толкнул какую-то неприметную дверь.
За ней оказалась небольшая комната, доверху заставленная стеклянными банками. Я всмотрелась в их содержимое и ойкнула: в разноцветной жиже плавали уродливые существа, что-то среднее между рыбой и драконом. Подумалось, что Альмир привел меня сюда специально. Захотел пугнуть напоследок.
И подумалось, что именно здесь он и провел эту ночь.
За спиной захлопнулась дверь, и от неожиданности я ойкнула. Альмир обернулся ко мне и заговорил вполне доброжелательно, но его глаза оставались темными и холодными.
— Ну что ж, дорогая Полина, наследница бури. Спасибо тебе за интересно проведенное время. Ты, конечно, дурочка, но с тобой не было скучно.
Протянув руку, Альмир взял небольшую шкатулку, лежавшую на крышке банки, и передал мне. Я взяла, открыла, и в комнате тускло блеснуло золото. Изящные цепочки, продав которые, я буду жить припеваючи лет, этак, тысячу.
— Спасибо, — негромко откликнулась я. — Ты больше ничего не хочешь мне сказать?
Ни взгляд, ни выражение лица Альмира не изменились. Он словно надел маску и не собирался ее снимать.
— Нет, — пожал он плечами. — Счастливого пути и удачи дома.
Заскрипела, открываясь, дверь. Я обернулась и увидела, что за ней не дворцовый коридор, а зал в моей съемной квартире. За окнами сгущался вечер, шел дождь, и береза уныло роняла золотые монетки листвы.
Мне вдруг стало больно. Мне казалось, что в живот вонзилось невидимое копье и пригвоздило меня к стене.
— Ты точно ничего не хочешь мне сказать? — прошептала я. Усмешка Альмира долетела до меня словно бы через слой ваты.
— Нет, — ответил он. — Иди домой, Полина. Прощай.
И я пошла.
Глава 11. Дом, милый дом
В старое пластиковое окно от Шмульца и Циммермана размеренно стучал осенний дождь, такой же унылый, как весь мой мир в октябре. Я сонно выползла из-под одеяла, подошла к окну и несколько минут стояла и смотрела, как по утренней улице едут автомобили, похожие на огромных жуков с горящими глазами.
Мир был окончательно и бесповоротно погружен в осенний сумрак. Мир простуженно шмыгал носом, кутался в шарф и кружка за кружкой пил горячий глинтвейн и средства от гриппа.
На кресле лежало пышное платье с кружевами и золотой вышивкой. Сейчас, пришедшее из чужой вселенной, оно казалось чужим и пугающим. Я угрюмо покосилась в его сторону и поняла, что мое невероятное путешествие было настоящим. Не приснилось.
Значит, и Альмир был настоящим.
Был. Все-таки был.
Я постояла еще пару минут и потянулась к коробочке с приданым. Под спутанной грудой цепочек оказался мой безнадежно разряженный смартфон. Я вытащила его и взялась за шнур зарядки.
Спустя некоторое время выяснилось, что мне просто оборвали телефон все друзья и знакомые. Плюс невообразимое количество смс и сообщений в мессенджерах. Всем хотелось узнать, куда я подевалась, где именно проходит мой запой и что означает мое безумное поведение на работе.
Вишенкой на торте было сообщение от Дениса, руководителя моей группы продаж. «Если ты, дрянь, не объяснишься, я тебя найду и закопаю. И кофту верни!»
Я только руками развела. Что за кофта, какая кофта? Когда вы говорите, у меня такое ощущение, что вы бредите.
Похоже, наследница бури умудрилась наделать дел, а теперь все валят на меня. Ведь одинаковые, как близнецы.
Пока чайник согревал воду для кофе, я с удовольствием приняла душ, а выйдя, обнаружила еще одно сообщение, свеженькое, уже от Насти Усы.
«Полька, зараза моя дорогая! Если живая, маякни! Не мучай!»
Вздохнув, я вернула смартфон на место и отправилась пить кофе, прикидывая по памяти, какая сегодня должна быть смена. Если мои подсчеты были верны, то я отсутствовала чуть больше недели — значит, Настя Усы сейчас как раз усаживается в свое рабочее кресло и включает автодозвон. Начинает впаривать пластиковые окна Шмульца и Циммермана всем, кто имеет несчастье снять трубку.
