А может быть, даже две. Вы не поможете мне?
— Мисс! — мужчина повысил голос. — Вы виделитабличку над моей дверью? Может быть, там написано «Монтгомери-банк»? Или«Лионский кредит»? Или «Кредит Агриколь»? Нет!
Там написано «Обмен валюты»! Мисс, я вам обменяю доллары,или фунты, или иены, или швейцарские франки, может быть, если вы меняуговорите, я обменяю даже китайские юани, но это — совсем другое! Это невалюта, мисс! Это не мой профиль!
Старыгин, который стоял у Маши за спиной, тяжело вздохнул ипроговорил:
— Ничего не выйдет! Пойдемте отсюда! Это с самогоначала была неудачная идея!
— Дмитрий Алексеевич, — Маша обернулась кнему, — пойдите, погуляйте пару минут, я тут как-нибудь сама!
Затем она снова наклонилась к окошку и продолжила:
— Это лучше любой валюты! Доллар падает, евро падает,иена держится из последних сил, а облигации Ротшильдов с каждым годом толькодорожают! Вы же это прекрасно знаете!
— Значит, вы русские? — мужчина за окошечкомтяжело вздохнул. — Так я и думал! С соотечественниками всегда проблемы! Ясам родом из Одессы… Там когда-то меня звали Витя, сейчас меня зовут Витторе…Вы когда-нибудь бывали в Одессе? Вы видели, как там цветут каштаны? Вы знаете,какие там красивые девушки? Впрочем, это меня тоже больше не касается. Ваш другпошел пройтись? Это правильно, гулять по воздуху очень полезно для здоровья.Марко! — Он высунулся из окошка и окликнул охранника. — Пойди тоженемножко погуляй по воздуху, мы с мисс будем немножко предаватьсявоспоминаниям! И не забудь на всякий случай запереть за собой дверь, чтобынашим воспоминаниям никто не помешал.
Как только дверь за охранником закрылась, маленький гигантбольших финансов уставился на Машу и произнес:
— Ну?
— Что значит — ну?
— Сколько вы хотите за эту мятую бумажку?
— Это не мятая бумажка. Это полноценная облигация банкаРотшильдов, и вы прекрасно знаете, что она стоит никак не меньше десяти тысячдолларов.
— Это когда вы подъезжаете ко входу в банк на«Мерседесе» с шофером, и вам открывает дверь швейцар в ливрее, и вы одеты вкостюм от Валентине, и управляющий банка здоровается с вами по имени, потомучто хорошо знал еще вашего покойного папу, — тогда это действительно стоитдесять тысяч. Может быть, даже двенадцать. А когда вы приходите в обменник навиа Луккези, и на вас куртка за двадцать евро из дешевой лавки для туристов, ивы неизвестно где взяли эту мятую бумажку, да к тому же вы русская, —тогда Витторе говорит: четыре тысячи, и ни лиры больше.
— Семь тысяч, — твердо ответила Маша.
— Четыре с половиной.
— Шесть, или я ухожу. Вы что, думаете, в Римеодин-единственный обменник?
— Пять, только потому, что я вспомнил одесские каштаны.В Риме много обменников, но никто, кроме Витторио, с вами не станет дажеразговаривать!
— Хорошо, пусть будет пять. Только евро.
— Вы просто акула! — с уважением произнесВитторе. — Вам нужно работать с финансами!
Хорошо, пусть будет по-вашему!
— Тогда купите две облигации, мне понадобится многоденег!
— Хорошо, — Витторе оживился, — я могу купитьи три, и четыре… Надеюсь, эти бумаги чистые?
— Чистые, чистые… Пока я продаю только две. И вот еще что:мне и моему другу нужно очень быстро попасть в Каир, только не на самолете. Увас нет кого-нибудь на примете?
— Так я и знал. — Витторе тяжело вздохнул. Ссоотечественниками всегда какие-нибудь проблемы! Вы же только что сказали, чтоэти бумаги чистые!
— Эти бумаги совершенно чистые, клянусь одесскимикаштанами и белыми ночами Петербурга! Просто у нас с другом есть оченьвлиятельные враги здесь, в Риме, и очень срочные дела в Каире.
— Моя покойная мама всегда говорила, что я непременнопострадаю через свою доброту! проговорил Витторе с тяжелым вздохом. Я чувствую,что так оно и будет! Хорошо, запоминайте, записывать такие вещи нельзя. Выдоедете до Чивитавеккья, найдете там кафе «Самовар» и спросите Леоне. Раньшеего звали Леня, и мы с ним вместе сбивали подметки на Дерибасовской иРишельевской. Передайте ему привет от Вити Беленького, и он сделает все, чтовам нужно. Только вам понадобится немножко больше денег, так что я куплю у васчетыре мятые ротшильдовские бумажки.
— По пять с половиной.
— Мисс, я беру назад свои слова! Вам нужно работать нев сфере финансов, с такой хваткой вам нужно работать в Европарламенте!
Через полчаса Маша со Старыгиным ехали в рейсовом автобуседо порта Чивитавеккья.
Брать такси они не стали, потому что у таксистов прекраснаяпрофессиональная память, а среди пассажиров рейсового автобуса легкозатеряться.
Кафе «Самовар» оказалось дешевым заведением в псевдорусскомстиле. В дверях посетителей встречал швейцар в папахе и красных шароварах, насцене толстый плешивый кавказец бренчал на балалайке и выводил унылым басом«Очи черные».
Почти все столики были пусты, только в углу сидела парочканемолодых американцев в шортах и футболках с надписью «Я люблю Макдоналдс». Ихвнешний вид с несомненностью подтверждал это заявление.
Старыгин сел за столик подальше от эстрады, а Маша подошла кбармену и выразительно заглянула ему в глаза.
— Вы ошиблись адресом, синьорина! — проговорилбармен, окинув ее наметанным взглядом и не прекращая протирать бокал. —Ничего такого у нас нет, это русское кафе, а не колумбийская аптека!
— А мне ничего такого и не надо, — обиделасьМаша, — за кого вы меня приняли? Мне нужно поговорить с Леоне!
— За кого еще вас можно принять в такой куртке и такойбандане? — проворчал бармен. — Ну, допустим, я Леоне, а что с того?
— Вам привет от. Вити Беленького, — Маша понизилаголос и перешла на русский. — Он говорил, что вы можете помочь нам сдругом в решении одной маленькой проблемы.
— А почем я знаю, что вы действительно пришли от ВитиБеленького, а не от комиссара Кастелбланко?
— Витя просил напомнить, как вы с ним протирали штанына скамейках возле памятника Дюку Ришелье!
— Это были приятные времена! — Бармен отставилсвой бокал и облокотился на стойку. Чего вам налить?
— Сухого мартини, — попросила Маша.
— И в чем же состоит ваша маленькая проблема? —спросил Леня, поставив перед девушкой бокал с плавающей в нем маслинкой.
— Нам с другом нужно очень срочно попасть в Каир. У настам встреча завтра днем.
— И в чем же проблема? — Бармен пожалплечами. — Аэропорт рядом, самолеты летают, билеты продаются.
— Если бы все было так просто, Витя не послал бы нассюда. Нам нельзя появляться в аэропорту.
